Второй удар гонга. Врата судьбы - [129]

— Зато Альберт видел, — заметил Томми. — Видел через щель в филенке, которую он расковырял так, чтобы сквозь нее можно было смотреть.

— А еще ты здорово придумал поместить Ганнибала в ванную и не закрывать замок. Мы же знаем, как ловко он умеет открывать двери. Не тогда, конечно, когда они полностью заперты, а тогда, когда они выглядят запертыми или закрыты только наполовину. В этих случаях он изо всех сил прыгает на них и появляется, как… как настоящий бенгальский тигр.

— Прекрасное сравнение, — заметил Томми.

— Я думаю, что мистер Криспин — или как там его зовут на самом деле — уже закончил свой допрос, хотя никак не могу понять, каким образом мисс Маллинз может быть связана с Мэри Джордан или с таким опасным человеком, как Джонатан Кейн, который жил так давно…

— Мне кажется, что он жил не только в прошлом, и сейчас вполне можно отыскать его новое воплощение. Реинкарнацию, так сказать. Сейчас многие молодые люди любят насилие, насилие любой ценой — вот они-то и составляют это общество жизнерадостных громил, если его можно так назвать. А еще ведь есть суперфашисты, которые оплакивают падение Гитлера и его веселенького режима…

— Я только что читала «Графа Ганнибала» Стенли Уэймана, — сказала Таппенс. — Одна из лучших его книг. Нашла наверху, среди книг Александра.

— И что?

— Я просто подумала, что в наши дни мало что изменилось. И, наверное, не изменится. Все эти несчастные, которые отправились в Крестовый поход детей[90], полные радости, удовольствия и тщеславия, бедняжки… Они считали себя избранными Богом для завоевания Иерусалима и полагали, что море расступится перед ними, как перед Моисеем в Библии. А теперь мы видим этих хорошеньких девушек и молодых людей, которые предстают перед судом, потому что избили какого-то разваливающегося пенсионера или пожилого человека, у которого, на его несчастье, оказалось немного денег… А эта бойня в День святого Варфоломея![91] И, понимаешь, все эти вещи повторяются вновь. Не так давно о неофашистах упоминали в связи с очень уважаемым университетом. Хотя я уверена, что нам никогда ничего не расскажут. Ты думаешь, что мистеру Криспину удастся узнать о возможном тайнике больше, чем о нем узнали до сих пор?.. Цистерны. Знаешь, когда грабят банк, то грабители часто помещают награбленное в цистерны. Мне всегда казалось, что там слишком сыро, чтобы что-нибудь прятать. Как ты думаешь, после того, как он закончит свои изыскания — или как там это еще называется, — он придет к нам и продолжит охранять меня — и тебя, Томми?

— Мне не нужно, чтобы меня кто-то охранял, — сказал Бересфорд.

— Это все твоя заносчивость, — заметила Таппенс.

— Думаю, что он может зайти попрощаться, — предположил Томми.

— Ну конечно, у него же такие прекрасные манеры, правда?

— Он просто захочет убедиться, что с тобой все в порядке.

— Но я ведь только ранена и нахожусь под врачебным присмотром…

— А он ведь действительно разбирается в садоводстве, — заметил Томми. — И действительно работал садовником у своего друга, которого звали мистер Соломон и который умер несколько лет назад. Мне кажется, что это совсем неплохая крыша, потому что он может об этом говорить, а люди об этом уже знают. Так что она вполне bona fide[92].

— Да, — заметила Таппенс, — думаю, что такие вещи приходится тщательно продумывать.

Раздался звонок в дверь, и Ганнибал, как тигр, вылетел из комнаты, готовый порвать на куски любого, кто позволит себе покуситься на священное место, находящееся под его охраной. Томми вернулся с конвертом в руках.

— Это приглашение нам с тобой, — сказал он. — Открыть?

— Конечно, — ответила Таппенс, и Томми повиновался.

— Что ж, — сказал он, — это позволяет с оптимизмом смотреть в будущее.

— Что там?

— Приглашение от мистера Робинсона. Тебе и мне. Пообедать с ним через две недели, когда ты полностью выздоровеешь и снова будешь самой собой. Он приглашает нас в свой загородный дом. По-моему, где-то в Сассексе.

— И ты думаешь, что там он нам что-то расскажет? — спросила Таппенс.

— Вполне возможно.

— А мне надо брать с собой мой список? Правда, теперь я знаю его наизусть, — и Таппенс быстро протараторила: — «Черная стрела», Александр Паркинсон, фаянсовые табуреты Оксфорд и Кембридж, «улыбка — курица — вот те на», Кэй-Кэй, желудок Матильды, Каин и Авель, Любимая…

— Достаточно, — остановил ее Томми. — Это звучит как полный бред.

— А это и есть бред, до самой последней точки. А кто-нибудь еще у мистера Робинсона будет?

— Возможно, полковник Пайкэвей.

— Тогда мне лучше захватить с собой пастилки против кашля, — решила Таппенс. — В любом случае мне очень хочется увидеть мистера Робинсона. Посмотреть, действительно ли он такой толстый и желтый, как ты рассказываешь, — я просто не могу в это поверить… Боже, Томми, но ведь через неделю к нам приедут Дебора с детьми!

— Нет, — поправил ее Томми. — Это произойдет на следующей неделе.

— Слава тебе, господи, тогда все в порядке, — выдохнула Таппенс.

Глава 16 Птицы летят на юг

— Это что, машина?

Таппенс вышла из дверей и с любопытством смотрела на подъездную дорогу, ожидая приезда своей дочери Деборы и троих ее детей.