Второй удар гонга. Врата судьбы - [128]

— Боже, позвольте мне убрать эту чашку…

Мисс Маллинз сделала шаг вперед, но Криспин мгновенно занял позицию между ней и Таппенс.

— На вашем месте, Додо, милочка, я бы этого не делал, — сказал он. — Лучше будет, если ее заберу я. Чашка принадлежит хозяевам этого дома, знаете ли, и будет очень интересно провести анализ того, что в ней сейчас находится. Вы ведь, наверное, захватили с собой небольшую дозу, не так ли? Ее так легко положить в чашку, когда передаешь кофе инвалиду или мнимому инвалиду…

— Уверяю вас, что ничего подобно я не делала. И отзовите вы, наконец, вашу собаку!

Ганнибал демонстрировал неукротимое желание спустить женщину с лестницы.

— Он хочет, чтобы вы отсюда убрались, — объяснил Томми. — И настроен очень решительно. Ему нравится кусать людей, выходящих через переднюю дверь. А вот и ты, Альберт… Мне кажется, ты должен был стоять за другой дверью. Так тебе удалось увидеть, что здесь произошло?

Альберт кивнул в сторону двери гардеробной на другой стороне комнаты.

— Я все прекрасно видел. Через трещину в филенке. Да. Она положила что-то в чашку мадам. Точно. И очень аккуратно. Справилась с этим, как заправский фокусник.

— Я не понимаю, о чем вы, — сказала мисс Маллинз. — Я… Боже мой, мне давно пора идти. У меня назначена встреча. И очень важная.

Она выскочила из комнаты и бросилась вниз по ступенькам. Ганнибал бросился за ней. Криспин не стал так торопиться, но тоже вышел вслед за ними.

— Надеюсь, что она быстро бегает, — сказала Таппенс. — Если нет, то Ганнибал ее догонит. Послушай, он отличная сторожевая собака, правда?

— Таппенс, это был мистер Криспин, которого прислал мистер Соломон, Пришел как раз вовремя, правда? Думаю, он выжидал, чтобы посмотреть, что же здесь произойдет. Не разбей эту чашку и ничего из нее не выливай, пока мы не перельем все содержимое в бутылку. Его проанализируют, и тогда мы узнаем, что же тебе подсыпали. А теперь надень свое лучшее платье и приходи в гостиную. Сегодня перед ланчем мы немного выпьем.

II

— Ну что ж, — сказала Таппенс, — полагаю, мы так и не узнаем, что все это значило и для чего все это.

Она раздосадовано покачала головой и, встав с кресла, подошла к камину.

— Ты что, хочешь зажечь огонь? — спросил Томми. — Позволь я сам это сделаю. Тебе не велено много двигаться.

— С моей рукой все в абсолютном порядке, — заметила Таппенс. — Можно было бы подумать, что я ее сломала или что-то в этом роде, но это простая царапина.

— Никакая это не царапина, — сказал Томми. — Это огнестрельная рана. Тебя ранили в бою.

— Кажется, это действительно был бой, — согласилась Таппенс. — Настоящий, без дураков!

— Все в порядке, — сказал Томми. — Мне кажется, что мы очень удачно разобрались с этой Маллинз.

— Ганнибал, — заметила Таппенс, — вел себя просто прекрасно.

— Да, — согласился Томми. — Он нам все рассказал. И успел нас предупредить. Ведь это он бросился в заросли кортадерии. Носом почуял опасность. У него прекрасный нюх.

— А вот меня мой нюх ни о чем не предупредил, — пожаловалась Таппенс. — И мне показалось, что ее появление было Божьим даром в ответ на мои молитвы о помощнике. Правда, я совсем забыла, что нанимать мы можем только того, кто работал у мистера Соломона… Мистер Криспин тебе еще что-нибудь говорил? Хотя, скорее всего, его имя не Криспин…

— Вполне возможно, — согласился Томми.

— Он что, тоже прибыл для того, чтобы что-то вынюхивать? Тогда нас чересчур много здесь собралось.

— Нет, — ответил Томми. — Не думаю, что он что-то здесь вынюхивал. Его, скорее всего, послали сюда для охраны. Охранять тебя.

— Охранять меня, — повторила Таппенс. — И тебя, наверное. А где же он теперь?

— Думаю, что разбирается с мисс Маллинз.

— Наверное… Удивительно, как после таких волнений хочется есть. Я бы сказала, просто смертельно. Знаешь, мне кажется, что с самым большим удовольствием я бы съела сейчас горячего краба с соусом из сметаны и чуточкой карри.

— Ты поправилась, — заключил Томми. — Мне всегда приятно, когда ты вот так говоришь о еде.

— А я никогда и не болела. Я была ранена, а это совсем другое дело.

— В любом случае, — сказал Томми, — ты, как и я, должна была догадаться, что когда Ганнибал предупредил нас, что враг совсем рядом, в гуще кортадерии, то это была сама мисс Маллинз, переодетая в мужской костюм. Именно она в тебя и стреляла.

— Но ведь тогда мы решили, что она сделает еще одну попытку, — напомнила Таппенс. — Меня с моей раной уложили в постель, и мы все подготовили. Не так ли, Томми?

— Именно так, — согласился ее муж. — Именно так. Мне казалось, что она не будет откладывать вторую попытку в долгий ящик, особенно когда узнает, что одна из пуль все-таки задела тебя и ты «прикована» к кровати.

— И тогда она пришла ко мне, полная женского сочувствия, — сказала Таппенс.

— И все наши приготовления, мне кажется, сработали. Альберт был на страже, наблюдая за каждым ее шагом, за каждым движением…

— А еще он, — напомнила Таппенс, — принес мне поднос с кофе, поставив на него лишнюю чашку для посетительницы.

— А ты видела, как Маллинз — или Додо, как называет ее Криспин — положила яд в твою чашку?

— Нет, — призналась Таппенс. — Моя вина, но я ничего не видела. Понимаешь, мне показалось, что она за что-то задела и перевернула столик с нашей прекрасной вазой, а потом рассыпалась в извинениях, и я, естественно, стала смотреть на вазу и думать, можно ли ее склеить. Так что я не видела, что она делала в тот момент.