Второй Шанс - [48]

Майора, после осмотра в госпитале, приказали везти в Москву. Меня отправили само собой вместе с ним. По прилете, Истомина увезли в госпиталь, а мне было приказано прибыть на Лубянку.

Добрался быстро. На аэродроме нас встречали, они же и привезли в наркомат. Пройдя через приемную и сдав оружие, я вошел в кабинет.

— Здравия желаю, товарищ генеральный комиссар безопасности.

— Проходи, Сергей, присаживайся, — Берия был какой-то нервный, но старался выглядеть спокойным, по крайней мере так мне показалось. — Расскажи, что у вас там произошло?

Тщательно, со всеми подробностями, я рассказал Берии, что происходило на фронте, там где мы были с Истоминым.

Лаврентий Павлович остановил меня, когда я говорил о стрельбе, в которой был ранен Истомин.

— Значит, они и не пытались оправдаться.

— Да опер-то вроде бы и не при делах был, а вот капитан…

— Ну, это выяснят. Значит, капитан сразу начал стрелять?

— Вначале пытался что-то вякнуть, но когда Истомин объявил ему, что задерживает, тот выхватил пистолет.

— А в кого он стал стрелять, ты видел?

— Мне показалось, что он просто стрелял в нашем направлении. Стояли близко, сказать, в кого именно, не смогу. Да и в меня он точно не попал бы, майор в одно мгновение меня оттолкнул. Я ведь даже к пистолету не потянулся, а уже все было кончено.

— Истомин, конечно, молодец, но вот сам пулю получить не должен был. Он мне живой нужен.

— Я смогу его навестить, Лаврентий Павлович?

— Конечно, но не один. Я с тобой поеду. Мне из госпиталя обо всем доложили, конечно, но я сам хочу ему спасибо сказать. Благодаря вам, обоим, теперь наконец раскроются подлинные враги. Хотя бы часть таковых.

Это была далеко не бравада и не просто слова. То, что творилось на Ленинградском фронте, не лезло ни в какие ворота. Про другие участки фронта я просто не знал.

Глава 16

Мы побывали в госпитале, Истомин уже был в сознании. Уход за ним был соответствующий, и он пребывал в хорошем настроении. Берия оставался с ним наедине, говорили минут двадцать, потом позвали меня. Я поблагодарил майора за то, что он спас мне жизнь, а тот, взглянув на Берию, отмахнулся и сказал не за что.

Сидел я у него часа два. Берия, сославшись на дела, уехал. Но для меня прислал эмку с водителем и охранником. Вот так. Уходя от Истомина, я пообещал заходить почаще, так как на фронт без него меня все равно не отпустят. Майор, взял с меня слово, что в следующий раз приду с гитарой. Я обещал, хотя понятия не имел, где ее взять.

Шофер отвез меня обратно на Лубянку, но не в НКВД, а в жилой дом, практически напротив. Поднялись на третий этаж. Водитель, Андрей Семенов, позвонил в дверь с номером 11. Дверь открыла тучная дама, лет пятидесяти, в очках с толстой оправой и копной рыжих волос на голове.

— Знакомьтесь, это Сергей Новиков, — сказал Андрей женщине.

— Алевтина Игоревна, очень приятно, молодой человек.

— Взаимно, Алевтина Игоревна.

— Алевтина Игоревна, Сергей — ваш новый постоялец.

— Хорошо, Андрюша, а ты почему не заходишь ко мне?

— Так служба, Алевтина Игоревна, некогда. Ну, я побежал. Товарищ младший лейтенант, завтра в восемь заеду, приказано доставить вас в Кремль.

— О как! А не знаешь, зачем?

— Это уж мне не известно. До завтра.

Водитель убежал, а вместо него поднялся охранник, Толя Круглов. Ему приказали быть со мной всегда. Оба парня, как я потом узнал, были сержантами ГБ.

— Пойдемте пить чай, мальчики. Потом покажу вам вашу комнату.

— С удовольствием! — ответил я за обоих.

Великолепное чувство — чай, с домашними булочками и малиновым вареньем. Тишина, покой. Как будто и войны нет. Но она здесь, рядом. Хозяйка спросила о войне, рассказал, что люди стоят насмерть, бьются до последнего. Враг очень силен, она все время кивала. Потом я спросил, как живется в Москве. Алевтина Игоревна ответила, что все чаще совершаются налеты, город пытаются бомбить. Зенитчики не дремлют, но все равно страшно. Вдруг следующая бомба упадет именно на наш дом. Тут же, как в доказательство ее слов, протяжно завыла сирена, оповещающая о бомбежке.

— Ну, вот, — со вздохом сказала Алевтина Игоревна, — ребята, пойдемте в подвал.

Толя взял автомат и вышел за дверь. Я скользнул за ним, а хозяйка закрыла двери.

Неловко было сидеть в подвале, полном женщин, детей и пожилых людей. Казалось, что смотрят прямо в душу, дескать, что же вы здесь сидите, а кто немца бить будет. Было очень стыдно. Я вспоминал, что читал где-то, как подростки во время бомбежек сидели на крышах и тушили зажигательные бомбы, если они попадали в дом. Хотел было встать и выйти, но Анатолий, взяв меня за руку, объяснил, что никуда меня не отпустит. У него приказ охранять меня, и он его выполнит. Нет, я, конечно, не полез бы на крышу. Хотелось просто выйти отсюда, стыдно было. Где-то вдалеке слышались раскаты взрывов, трещали зенитные пулеметы, хлопали зенитки калибром побольше. Рядом ничего не взрывалось. Наверное, центр Москвы прикрывали очень хорошо. Вскоре дали отбой, люди потянулись к выходу. Ко мне вдруг подошла девочка лет десяти.

— Дяденька командир, а немцы сюда не могут прийти?

— Нет, что ты, родная, — ответил я. — В Москву им никогда не войти. А скоро мы их погоним назад.