Второй шанс - [47]

– Согласен, Валерий Анатольевич, заполучить I юношеский – это хороший стимул, – улыбнулся я.

Кстати, только на днях, роясь в ящике стола, обнаружил «Зачетную классификационную книжку спортсмена», согласно записи в которой я и впрямь являлся обладателем II юношеского разряда по боксу. Потом уже вспомнил, что да, выдавали мне такую книжечку, но потом она куда-то затерялась с концами.

В пятницу после уроков, как и обещал, Бузов явился принимать экзамен у нашего хора. Рядом с ним в первом ряду актового зала уселись завуч, завхоз и преподавательский состав в лице учителей истории, алгебры и геометрии, эксплуатации подвижного состава и – отчего душа моя затрепетала – Верочки.

На авансцене – наш хор из шести человек. Помню, читал где-то, что смешанный хор – минимум 12 участников, но нам приходится довольствоваться тем, что есть. Тем более что два микрофона подключены, мы с Валей тоже будем негромко подпевать.

– Ну что, готовы? – спрашивает Николай Степанович и, когда я подтверждаю это кивком головы, даёт отмашку. – Начинайте!

Следом я сам даю отмашку, и наше инструментальное трио играет вступление, изображающее сначала тихий, затем всё более громкий стук колёс по стыкам рельсов. И вот уже пошла маршевая мелодия, вступают хористы. И я вижу, как не только Бузов, но и ещё несколько человек притоптывают в такт гимну. Похоже, зацепило, и я не могу сдержать довольную улыбку.

А когда мы закончили, Николай Степанович первым принялся аплодировать, а за ним подхватили остальные. Впрочем, овации устраивать не стали, похлопали секунд десять, и на том успокоились.

– Как вам товарищи, понравился гимн? – спросил директор, делая пару шагов к сцене и оборачиваясь к слушателям.

В ответ раздалось разноголосое:

– Отлично! Неплохо! А ничего…

– Ничего, – передразнил Бузов нашего завхоза. – По мне так здорово! Молодец, Варченко, не подвёл.

Я подошёл к краю сцены и Бузов крепко пожал мне руку.

– И музыканты молодцы, и хористы… Все молодцы! Вот это я понимаю – настоящий гимн железнодорожников!

После чего, заставив меня склониться со сцены, чтобы лучше слышать его негромкий голос, крепко уцепил меня за плечо:

– Варченко, признайся, это точно ты сочинил?

Конечно, я мог бы сказать правду, но зачем? В данный момент авторы будущего гимна, возможно, ещё и на свет не появились, получается, я ничего ни у кого не украл. Поэтому ответил, искренне глядя в глаза:

– Николай Степанович, обижаете!

– Ладно-ладно, не дуйся, – хмыкнул директор, наконец-то отпуская моё плечо и, снова оборачиваясь к зрителям, добавил. – А жаль, что День железнодорожника уже прошёл, ещё почти целый год ждать[18]. Ну ничего, в октябре в ДК Дзержинского будет отмечаться юбилей Пензенского отделения Куйбышевской железной дороги, я сделаю всё, чтобы наш хор там тоже выступил. Это будет хорошим довеском к успехам нашего училища. В прошлом году мы выпустили…

Дальше минут на пять перед собравшимися директор толкал речь, сколько было выпущено помощников машинистов и проводников (на трёх курсах помимо девушек учились и трое юношей, почему-то выбравших для себя эту профессию). Вспомнил и тех выпускников, кто в профессиональной карьере добился серьёзных успехов. В общем, народ стал позёвывать – я-то уж точно – когда наконец выступление закончилось и Бузов разрешил всем валить восвояси. Хору тоже было разрешено идти, а мы втроём остались репетировать дальше.

А сам Бузов перед тем, как распрощаться, ткнул пальцем в надпись на «бочке»:

– А это что?

– Название нашего ансамбля, «Гудок», – слегка холодея внутри, ответил я. – Написано латиницей, потому что наши поезда ходят и за границу. Вдруг наш гимн будут играть в них, и его услышат в какой-нибудь дружественной Венгрии. А как вы знаете. Та же Бекешчаба – побратим Пензы. И представьте, в наш город приезжает делегация железнодорожников из Бекешчабы, и их руководитель спрашивает: неужели в этом небольшом городе живут авторы известного даже за границей гимна? А вы говорите, мол, если хотите. Познакомлю, они даже смогут выступить с хором перед вами. И вот венгры заходят в наш актовый зал (да что там, берите выше, в ДК железнодорожников!), и сразу видят название нашего ансамбля на большом барабане. А так как английский язык международный, то они сразу смогут прочитать название. К тому же написанное эдакими фигурными вензелями, красиво же, согласитесь?

В общем, нагородил я с три короба, как Остап вешал лапшу на уши любителям шахмат в Васюках. Что самое интересное – прокатило.

– Хм, оригинально… И правда, вдруг иностранцы заинтересуются, – провёл по залысине ладонью Николай Степанович. – Ладно, пусть будет, и готовьтесь к выступлению на юбилее отделения железной дороги. Я для вас постараюсь.

– Так может, мы помимо гимна ещё что-нибудь исполним?

– А у вас ещё что-то есть про железнодорожников?

– Ну-у… Пока нет, но можно попробовать сочинить песню про проводников.

– Сможешь? Хотя, думаю, после гимна ты сможешь всё. Ладно, уговорил, работайте! И кстати, может, есть какие-то просьбы?

Решив, что глупо терять такую возможность, говорю:

– Николай Степанович, если бы у нас ещё был пусть даже самые простенький микшерский пульт, самый простенький синтезатор, и самая простенькая педаль эффектов для гитары – вот тогда мы звучали бы как почти профессиональная группа, и эффект от нашего выступления на том же юбилее Пензенского отделения Куйбышевской железной дороги был бы куда сильнее.