Второй шанс 6 - [92]

Охотник понимает, что дробь, предназначенная максимум на лисицу и волка, особого вреда толстокожему мишке не причинит. Если только случайно в глаза какая-то залетит. А потому не оставалось ничего другого, как просто ждать, пока косолапый сам не проголодается настолько, чтобы уйти искать более доступную еду. Консервов и сухарей при экономном расходовании должно было хватить на неделю. А вот мясо двух десятков белок, шкурки с которых уже сушились, он ещё с вечера скормил Тунгусу. Покосился на пса… Западносибирская лайка весила килограммов двадцать, но есть друга, с которым пройдены сотни километров в тайге, и который не раз спасал ему жизнь, он не станет.

Соль есть… А вот воды надолго не хватит. В принципе, можно разобрать крышу, вытащить пару жердин, выбраться наверх и набрать снега, благо что его там чуть ли не метровый слой. Или он сам ухнет вниз сугробом, под собственной тяжестью.

А тем временем мишка начинает ломиться в дверь, которую старик подпирает чем только можно. Хорошо, что в единственное окно не лезет. Оно хоть и мелкое, но, если повыбивает стёкла, то придётся дыры затыкать чем попало, или дощечки приколачивать – гвозди имелись, а вместо молотка сойдёт обух топора, предназначенного для колки дров. Дровишек, кстати, в заимке хватит на пару дней, не больше, остальные снаружи, и скорее он замёрзнет насмерть, чем умрёт с голоду или от жажды.

И все сорок пять страниц рукописи старый охотник и его пёс пытаются выжить. Заканчивается всё тем, что медведь забирается на крышу, растаскивает когтями брёвнышки и падает внутрь. Старик, схватив за шкирку рвущегося в бой пса, успевает выскочить наружу, захлопнуть за собой дверь, на которую изнутри навалился косолапый, не сообразив, что открывается та внутрь, и таким образом дал время охотнику и псу сделать ноги. В общем, хэппи-энд.

Сразу после возвращения из Ростова-на-Дону один экземпляр рукописи я отнёс в Литинститут, а второй собирался занести Полевому в «Юность». Позвонил ему заранее. А тот обрадовал новостью, что мои два билета на церемонию открытия XXII Олимпийских Игр дожидаются меня в редакции, и он сам собирался мне звонить. Так что на следующий день я и билеты забрал, и отдал Борису Николаевичу рукопись, с которой он обещал ознакомиться в ближайшее время.

На ознакомление ему хватило нескольких часов, уже вечером Полевой позвонил и заявил, что ставит эту небольшую повесть в ближайший номер, подвинув другого, пусть и более именитого автора. А по идее её можно было бы и на какой-нибудь литературный конкурс отправить.

– Мощно написано, как говорят в Америке, получился настоящий триллер. Будь я режиссёром – даже взялся бы фильм по повести снять. Молодец, продолжай в том же духе!

Ну хоть так… Всё вполне хорошо складывается, если не вспоминать про досадный проигрыш в финале чемпионата. Забыть его, конечно, было нелегко, особенно на фоне того, что у меня украли путёвку на Олимпийские Игры, но я старался. Тем более что мы с Ингой должны попасть на церемонию открытия. И она мне ещё с зимы, когда стало известно, что мы стали обладателями билетов, все уши об этом прожужжала. А теперь, увидев эти самые яркие кусочки плотной бумаги с печатью, даже запрыгала, хлопая в ладоши.

Тем временем Федерация бокса сподобилась на ответ на страницах «Московского комсомольца». Устами Свиридова было заявлено, что вопрос о спорном судействе будет рассматриваться на ближайшей коллегии Федерации по окончании Олимпийских Игр. Короче говоря, на выбор участника Олимпиады в боксёрском турнире эта коллегия уже никак не повлияет.

Буквально на следующий день пришлось давать небольшое интервью корреспонденту «МК».

– Конечно, решение судей вызвало у меня, мягко скажем, недоумение, – сказал я. – И не только, как я понимаю, у меня одного. Вдвойне обидно, так как это был отборочный турнир на Олимпийские Игры. Но теперь остаётся лишь пожелать моему сопернику удачи на олимпийском турнире. А если вдруг у него возникнет желание доказать, что он по праву завоевал путёвку на главное соревнование четырёхлетия, то мы вполне можем организовать матч-реванш. Не в Москве и не в Грузии, а где-нибудь на нейтральной территории.

Реванш реваншем, а пока на носу сдача диплома. К этому делу я начал готовиться заранее, как следует «подмазал» одного из преподов, так что он просто не смог отказать. В общем, дипломная работа у меня была готова чуть ли не за месяц. Сдача – в середине июня.

А пока в последних числах мая мы с ребятами всё же наведались в Ярославль. Удивительным образом сумели собраться все, даже те, кто не выступал, в том числе и Вася Шишов. И даже Акопкохян, Оганян и Аветисян подтянулись из Армении, хотя двое последних и пропускали чемпионат страны. Варданян не смог приехать, хотя, по словам Исраела, и рвался – тяжело заболела мама.

Телефон матери Лебедева я узнал заранее, созвонились. Сначала она нормально говорила, потом разрыдалась. У меня невольно сжалось сердце. Мало того, что женские слёзы меня в принципе пугают, а тут ещё такая трагическая причина, что самому выть хочется.

О том, что на могиле всё ещё стоит деревянный крест, тоже узнал. Поэтому по приезду вручил родителям Саньки тысячу рублей, сказал, что на памятник из гранита. И вместе с ними поехали в мастерскую при кладбище, где мы представили мастеру свой эскиз. На гранитной плите должен быть изображён Саня в полный рост, как будто на ринге, в перчатках и левосторонней стойке. Это фото я увидел в его квартире и сразу же сказал, что оно должно быть перенесено на камень. Мастер обещал выполнить в лучшем виде, а родители Сани – проконтролировать.