Второй шанс 6 - [77]

Одиннадцать с половиной часов спустя самолёт приземлился в Шереметьево. Москва встречала нас дождливой ночью. Снова таможенный досмотр, а когда я получал свою сумку на «карусели», ко мне подошёл… Правильно, Козырев.

– Ну, герой, с возвращением, – протянул он мне руку, пряча в глазах улыбку. – Эк тебя! Фингал-то от Марвиса Фрезера или ещё где-то умудрился схлопотать.

– От него… А вы, выходит, в курсе?

– А ты думал?! Получил от Стоуна посылку?

– Ага, вот, держите.

Я протянул ему кассету, которая тут же исчезла в недрах его одежды. А я решил СБ немного подначить:

– Как это постороннего пропустили в зал, куда разрешён доступ только пассажирам с приземлившегося рейса?

– А я не посторонний, – ответил он без тени улыбки. – Я только в кабинет Бобкова просто так не могу войти, а так… Практически везде.

После чего наконец позволил себе подобие улыбки:

– Говорят, на ринге молодцом себя показал. Если бы я узнал про это предложение раньше, может, и не разрешил бы боксировать, соперник-то твой, если не ошибаюсь, на 15 кг тебя тяжелее. А ну как травму серьёзную нанёс бы тебе? Кстати, сколько у тебя валюты наличкой осталось? Около трёх с половиной? Идём задекларируем, завтра дойдёшь до «Внешпосылторга», положишь на свой счёт.

– А с теми сорока пятью тысячами что делать? Вы про них в курсе?

– Само собой. Пусть пока лежат на счету, я позднее скажу, куда перевести.

– Надеюсь, не в Детский фонд мира?

– А чем тебя не устраивает Детский фонд мира?

– Не знаю, мне почему-то кажется, что это какая-то не поддающаяся строгой отчётности организация, куда деньги могут кануть как в мифологическую Лету. По мне уж лучше расходовать валюту целенаправленно.

– Хочешь сам этим заняться?

– А почему бы и нет? Этот Рыбаков, например, говорил, что деньги пойдут на приобретение лекарственных препаратов для детей. Обманывал?

– Почему сразу обманывал? Ты давай-ка вообще выбрось эту дурь из головы. Переведёшь деньги туда, куда я тебе скажу. Это не твоя сумка ползёт? Хватай её и идём на выход.

Козырев сказал, что подниматься со мной в нашу квартиру не будет, высадит у подъезда. Пока ехали, я поинтересовался:

– Вы как, снова курить не бросили?

– Да бывает, в минуты нервного, так сказать напряжения. А к чему ты спрашиваешь?

Я дотянулся до лежавшей на заднем сиденье сумки и вытащил оттуда блок «Marlboro».

– Держите, в минуты нервного напряжения лучше курить хорошие сигареты.

– Ого, неожиданно, и оттого вдвойне приятно! Спасибо!

На кнопку дверного звонка своей квартиры я нажал в начале третьего ночи. Не хотелось Ингу будить, но, пошебуршившись ключом в замочной скважине, а понял, что в неё вставлен ключ с той стороны, как я когда-то научил Ингу. Это не считая ещё пары запоров, доставшихся по наследству от предыдущих владельцев квартиры. А вот и она сама. В ночнушке, волосы распущены, лицо ещё хранит следы подушки, а в глазах плещется радость.

– Макс!

Повисла на шее, целует… Держа в одной руке сумку, другой обхватывая её, шагнул в коридор, ногой захлопнув дверь. Ещё не хватало, чтобы старушка из квартиры напротив нас в «глазок» разглядывала.

– Ой, а что это, синяк?

– Да вот, пришлось провести внеплановый бой, за который мне заплатили долларами. Кое-что успел потратить на подарки.

Понятно, что вид выкладываемых из сумки покупок вызвал у Инги новый прилив восторга. Женщины, как мало им надо для счастья… Или, напротив, как много, это смотря с какой стороны поглядеть.

Где-то только через час легли в постель. Любовные утехи решили оставить на следующий вечер, Инге перед учёбой нужно было хоть немного ещё поспать. Я же решил сегодня училище проигнорировать, имею право. Тем более мне с утра в банк, сдавать валюту. Из оставшихся не имею права потратить ни доллара, иначе потом могут возникнуть проблемы. Мне-то, собственно, без разницы, получу потом чеками «Внешпосылторга», которые смогу обналичить в магазинах «Берёзка».

Засыпая, Инга прошептала:

– Макс, как же я хочу быть твоей законной женой.

Охо-хо, а ведь обещал жениться, как 18 стукнет. Скоро месяц как отметил совершеннолетие, пора бы уже и впрямь задумываться о будущей семейной жизни.

– Намёк понял! – приобнял я Ингу. – Как ты смотришь на то, чтобы сыграть свадьбу в июне?

– А почему не в мае?

Она взъерошила мою отросшую шевелюру, и я подумал, что пора бы наведаться в парикмахерскую.

– В мае жениться – всю жизнь маяться, – блеснул я эрудицией в области предрассудков. – Тем более пока заявление подадим, там всё равно месяц ждать придётся, а тут и майский чемпионат страны, будет не до того. Давай уже спать, а то завтра на парах будешь зевать и тем самым вызовешь гнев преподавателей.

Как ушла Инга, я даже не заметил, так как после всех этих смен часовых поясов отрубился лишь под утро и продрал глаза без четверти десять. Нашёл в себе силы сделать зарядку, закончив её «боем с тенью». После чего принял душ, позавтракал и отправился в банк. Положив валюту на свой счёт, заехал в клуб «Динамо», вручил Грачёву купленные на «блошином рынке» перчатки.

– Ну спасибо, ну удружил, – радовался он, зачем-то принюхиваясь к запаху старой кожи. – А ты как себя чувствуешь, сегодня потренируешься?