– Леди и джентльмены! Приветствуйте! Ваш любимец, ещё один чемпион мира среди юниоров, сын легендарного Джо Фрезера, который его секундирует в этом поединке… Марв-и-ис Фрезер!
А вот и мой соперник. Разминаюсь на прохладном ветерке, бью по воздуху затянутыми в перчатки кулаками, а сам кошусь на Марвиса, который неторопливо вышагивает к рингу. Уверен в себе, этого не отнять. Но и я не собираюсь быть мальчиком для битья. Motus vita est[13], как говорили древние римляне. Хотя первым, если не ошибаюсь, данную фразу произнёс Аристотель, но как она звучит на греческом – без понятия.
Марвис тоже малость размялся, прежде чем ведущий шоу спросил у нас в микрофон:
– Джентльмены, вы готовы? Что ж, тогда не будем затягивать этот приятный момент.
Рефери пощупал наши перчатки, шлёпнул легонько каждого ниже пояса, проверяя, на месте ли «ракушки». Удовлетворённо что-то пробормотал себе под нос, развёл нас по углам и кивнул хронометристу. Тот кивнул в ответ, после чего ударил молоточком по гонгу.
– Бокс!
Толпа всколыхнулась, а мой соперник сразу же уверенно занял центр ринга. Я не стал с первых секунд включать режим «зайца», бегая по углам, решив для начала устроить разведку боем. Руки-то у него, понятно, подлиннее моих, но в то же время скорость выброса перчатки уступала моей. Пару раз я его достал левой, тут же отклоняясь назад, а его перчатка то и дело не долетала до моей головы. Либо врезалась в блок, из-за которого я выбрасывал свои удары, тут же снова пряча голову за перчатки.
Но даже такие, заблокированные удары оказывались чувствительными, всё-таки масса была на его стороне. За первую половину раунда он разочек меня потряс, когда я принял на перчатки особенно сильный удар, и мне самортизировало своими же перчатками себе по носу. Хорошо, обошлось без кровотечения.
А народ заметил, как мотнулась моя голова, завопил, завизжал… Что здесь на трибунах вообще делают дети? Хотя ладно, бой-то выставочный, своего рода шоу. Да и бокс в Штатах настолько популярен, что его, думаю, смотрят с пелёнок, благо и по телевизору показывают.
Я отскочил в сторонку, опустил руки, попрыгал, всем видом демонстрируя, что мне всё нипочём. Даже похулиганил малость, высунув язык. Если об этом узнают в Союзе мои вышестоящие начальники по комсомольской линии… Да и от Козырева может влететь. А вдруг он, кстати, где-то здесь, в толпу затесался, маскируется? Ну а что, с него станется. Хотя по идее должен находиться рядом с Бобковым, при том что я так и не знал, прилетел ли он в США или остался дома. Приходилось довольствоваться догадками.
Я всё же решил больше не рисковать, принимая удары на перчатки, и концовку раунда побегал, отстреливаясь от двигавшегося на меня атомным ракетоносцем Фрезера одиночными и двойками. Особого урона я ему на не нанёс, но и он меня толком ни разу больше не смог достать.
После первого раунда мы оба выглядели достаточно свежими. Майки посоветовал мне включить ускорение и попытаться измотать Марвиса петушиными наскоками. Так и сказал – «петушиными».
– Мне больше нравится другое выражение, которое когда-то выдал Кассиус Клей: «Порхать, как бабочка, и жалить, как пчела», – усмехнулся я.
– Можешь порхать, главное – попытайся его вымотать, чтобы в третьем раунде он едва стоял на ногах. Тогда он станет для тебя лёгкой мишенью.
Гонг. Марвис вновь по-хозяйски занимает центр ринга и начинает теснить меня к канатам. Я не позволяю себя зажать и кружу вокруг него, выполняя наказ Кассиуса Клея, он же Мохаммед Али. То есть не только кружу, но и постреливаю одиночными джебами передней, как иногда говорят боксёры, рукой. Попадаю не так чтобы сильно, но соперника это начинает понемногу подбешивать – сам-то он пока за примерно минуту второго раунда меня ни разу не достал.
Пытается побегать за мной, да куда там… Плевать, что со стороны отдельных зрителей несутся крики типа: «Русский слизняк» и «Трусливая девчонка». Я не ставлю перед собой задачу героически умереть. Страховки-то нет, а денежки, глядишь, после моей кончины «забудут» перечислить, хоть и подписан документ у нотариуса.
Ко второму перерыву Марвис уже не выглядел таким бодрым, как три минуты назад. Его мощная грудь тяжело вздымалась, с лица градом катил пот… Почему, кстати, говорят – градом? Ручьём, я ещё соглашусь, но градом…
– Эй, русский, давай дерись!
Блин, а этот жиртрест что ещё здесь делает?
– Мне нужно шоу, драка, а не танцы, – брызжа слюной, верещал снизу Браун., ухватившись одной рукой за ножку моего стула, словно собираясь его выдернуть из-под меня. – Если ты не будешь драться, то никакие 50 тысяч не получишь. Ты понял?
Ах ты ж сукин сын! Шантаж! Откровенный шантаж! И где в договоре был пункт, что если я буду бегать по рингу, то не получу своих денег? Но почему-то я был уверен, что эта мразь сумеет сделать так, что я останусь с носом. И иди потом доказывай, что ты не рыжий.
– Мистер Браун, вы хотите, чтобы Марвис сделал его инвалидом? Это закончится международным скандалом, – попытался вступиться за меня Майки.
– Эй, а тебе, черномазый, никто права голоса не давал. А ещё раз вякнешь – и своих ста баксов не увидишь.
