Вот же шустрый, зараза! А Ортис вернулся к своей манере, постукивая левой по защите и время от времени бросая вперёд правую с намерением нанести мне хоть какой-то ущерб. Я пока не пропускал, но это начинало меня раздражать. Я снова попытался резко сократить, и вновь соперник немедленно отпрянул. Вот только на этот раз я не дал ему уйти, широким шагом влево заставил прижаться к канатам и здесь выбросил подряд несколько акцентированных ударов. Не знаю, попал или нет, надеюсь, хотя бы один достиг цели.
Но самое хреновое, что после этой атаки у меня перед глазами поплыли мушки. Хорошо, что прозвучал гонг и, оказавшись в углу, я негромко проинформировал Грачёва о своём самочувствии.
– Твою ж мать!
Он даже замер с моей капой в одной руке и бутылкой с водой в другой.
– Вот тебе и сгонка веса. Вот она и дала о себе знать.
Владимир Николаевич ополоснул капу и сунул мне в рот.
– Я знал, я так и знал, что этим закончится, – бормотал он, обмахивая меня влажным полотенцем.
– Что, снимаемся? – убирая пластиковое ведро, подал голос Лавров-младший, выполнявший обязанности помощника секунданта.
– Щас, – огрызнулся я. – Вроде уже полегчало. Лучше дайте попить.
Грачёв позволил мне сделать только пару глотков, заявив, что во мне и так до хрена жидкости, которую я вливал в себя несколько раз после взвешивания, и что она того и гляди у меня начнёт литься из всех щелей.
Ладно, хрен с тобой, золотая рыбка. Встаю, двигаюсь в центр ринга. Касаемся с соперниками друг друга перчатками., звучит команда «бокс», и повторяется картина первого раунда. Вновь Ортис постреливает с дистанции, а я пытаюсь прижать его канатам или заманить в угол. И снова однажды у меня это получилось. Но на этот раз я так хорошо пробил в печень, что доминиканца скрючило пополам и рефери, почему-то немного подумав, вместо того, чтобы открыть счёт… Да ладно! Этот… редиска, этот нехороший человек вынес мне предупреждение за удар ниже пояса!
– Какой ниже пояса?!! – завопил Грачёв. – Удар в печень был, чистый нокдаун!
Вряд ли рефери понял, что крикнул мой секундант, но своего решения в любом случае не изменил, и получается, что с меня сняли балл. Ну спасибо, негритосик!
Это меня разозлило, и концовку раунда я провёл, непрерывно атакуя, так что соперник несколько растерялся и теперь уже точно пропустил парочку ударов в голову. Грёбаный рефери… Теперь чревато бить по корпусу, а то вдруг опять «разглядит» удар ниже пояса и ещё раз вынесет предупреждение.
– Вот паразит! – всё никак не мог успокоиться Владимир Николаевич в перерыве. – Где он там удар ниже пояса увидел, а?.. Ты как себя чувствуешь?
– Терпимо.
– Всё равно раунд должен быть твоим, ты атаковал и попадал, даже если снимут очко за этот выдуманный удар ниже «ватерлинии». Давай в том же духе – и бой твой.
Легко сказать… На меня с первых секунд заключительной трёхминутки навалилась такая слабость, что снова замелькали мушки перед глазами, и теперь уже в куда большем количестве. Да что ж такое! Предыдущий раунд вроде нормально отработал, подумалось, что это была не более чем секундная слабость, а оно вон чего, по новой… Только бы не потерять сознание. И хорошо бы соперник не заметил моего состояния, иначе не преминет тут же этим воспользоваться.
В глазах уже потемнело настолько, что доминиканца я видел лишь как размытую тень, однако как заведённый шёл вперёд и лупил, лупил… Нельзя показывать, что мне плохо, только давление, чтобы соперник лишь и думал, что о защите.
Ноги уже становились ватными, и я всерьёз испугался, что сейчас всё же рухну на канвас, а мои надежды на выход в четвертьфинал окажутся разбиты вдрызг. Сука, да сколько же там до конца раунда?
Гонг застал нас с Ортисом в клинче, я буквально висел на сопернике, который безуспешно пытался спихнуть меня с себя. Я буквально сполз с доминиканца, и только вовремя среагировавший рефери не дал мне стечь на канвас.
– Are you okay?
– В норме, – покачиваясь, ответил я рефери или просто подумал, а показалось, что сказал вслух.
– Ты что-то совсем вымахался, едва на ногах стоишь.
Это уже Грачёв беспокоится. Я отмахнулся:
– Что бы я ещё когда-нибудь вес так сгонял… Лучше его вообще не набирать.
– Ничё, к следующему бою восстановишься, – не слишком уверенно заявил тренер.
– А он будет, следующий бой? – спросил я, выдёргивая руку из перчатки.
– Странно, если тебе сейчас засчитают поражение. Ты этому негру так навалял, что можно было спокойно пару раз счёт открывать. Крепкая у него челюсть, так и не упал, зараза.
Хорошо бы, если так… Рефери обхватил пальцами моё запястье и слегка его сжал. Хм, это знак? Возможно, что и так, потому что после объявления результата на английском языке моя рука оказалась поднята вверх.
Вроде полегчало, мушки улетели. Покинув ринг, чувствую на плече руку Лаврова.
– Что-то ты не очень выглядел, я вообще-то рассчитывал, что закончишь бой досрочно.
В его голосе слышалось явное неудовольствие, но я не стал ничего отвечать.
– Давай-ка покажись врачу, не нравится мне твой вид.
– Можно я хотя бы душ сначала приму?
– Иди, а потом к врачу.
Врач сборной отвёл меня в медкабинет, сказал, что прокапает. Когда я поинтересовался, чем именно, тот вздохнул:
