А вот и нас объявляют. Стадион снова шумит, надеюсь, мама с Ингой меня сейчас увидят. И услышат…
– Так, ребята, ваша очередь, – замахал руками тот самый тип, что в гостинице помчался вытаскивать Меркьюри из номера. – Не подведите!
Блин, такого волнения я точно в своей жизни ещё не испытывал. Ни на ринге, ни на сцене, ни даже когда к уркам на «малину» ходил, рискуя оттуда живым не выйти. Представляю, как трясло моих товарищей, вон Ленка бледная какая, ловит мой взгляд, пытается выжать из себя улыбку. Я улыбаюсь в ответ, стараясь, чтобы это выглядело как можно естественнее. Ну, поехали!
Our world wonderful & fragile
And it's definitely not magic
I know the Lord God is a great tragic
This is what surrounds us every day
And we have a long way
I knew it yesterday
Come back to play…
Да, за Бога мне ещё СБ пенял, но я принципиально отказался убирать его из текста, и Козырев в итоге почему-то довольно легко сдался. Видимо, политика партии уже не так давила относительно религии.
В общем-то, эти несколько минут на сцене для меня по большей части прошли будто в тумане. Почти ничего не запомнилось, отыграл словно на автомате. Но вроде нигде не налажали, голос не дрогнул, а к концу выступления и вовсе поймал кураж, как раз во время исполнения соло на гитаре. На прощание поблагодарил зрителей и, чувствуя, как по спине течёт пот, последним из наших спустился со сцены.
– Кажется, не облажались, – выдохнул Юрка, вытирая предплечьем такое же потное лицо. – Представляю, что сейчас дома творится, маманя, наверное, всех соседей позвала смотреть телевизор.
– И у меня тоже, – добавила Лена.
– Хм, ну и мои по идее не должны были пропустить, – вставил Валя.
– Ребята, давайте в сторонку, не стойте у людей на пути.
Это всё тот же распорядитель, отгоняет нас от ведущей на сцену лестницы, к которой приближается Маккартни. Отходим в сторону, и в этот момент моё плечо сжимает чья-то крепкая рука. Оборачиваюсь – Свиридов.
– Привет, разностороння личность, – вздыхает он. – Наш пострел везде поспел.
– Здравствуйте, Георгий Иванович. Что случилось?
– Что случилось? Ты Квачадзе орбитальную кость сломал. Позавчера обследование выявило.
– Ёб… Простите, вырвалось. А что же теперь делать?
– По идее, как следует наказать тебя надо, но… Ты начудил – тебе и исправлять. Надеюсь, на олимпийском ринге ты сможешь доказать, что не зря провёл матч-реванш.
Ох ты ж мать моя женщина! Да не может быть!
Кажется, я это уже вслух сказал, потому что Свиридов кисло усмехнулся:
– Может, ещё как может. У тебя, кстати, как с весом? А то послезавтра утром взвешивание, нужно, чтобы уложился. Если нет – придётся выставлять Шина.
– Я…
Блин, во рту как-то неожиданно пересохло. Просипел:
– Я буду в весе, Георгий Иванович, обещаю!
– Смотри у меня… Завтра в 10 утра перед стартом турнира командное собрание в пресс-центре «Олимпийского». Держи, вот твоя аккредитационная карточка, с ней ты пройдёшь на любой спортивный объект, но паспорт лучше захвати тоже. Не опаздывай.
И ушёл, оставив меня стоять с раскрытым ртом.
С Ингой и мамой пересеклись уже дома около 9 вечера. Я приехал где-то минут на тридцать раньше, успел принять душ, заглянул в холодильник, но на фоне всех произошедших событий аппетит отбило напрочь. И концерт и, самое главное, известие о моём участии в олимпийском турнире стали для меня, мягко говоря, шоком.
– Это было потрясающе! – в один голос воскликнули мама с Ингой, переступив порог.
Глядя в их сверкающие счастьем глаза, я не мог не согласиться, что зрелище было и впрямь на уровне.
– А концерт – это вообще что-то! – добавила Инга.
После чего наперебой принялись обсуждать моё выступление, которое, по их мнению, стало чуть ли не главным украшением всей церемонии открытия. Обсуждение продолжилось на кухне, у меня за компанию с любимыми женщинами разыгрался аппетит. По-быстрому сварили макарон, мама обжарила фарш, лук до золотистого цвета, в итоге получилась большая сковорода макарон по-флотски. Правда, я не сильно усердствовал, памятуя, что мне нужно уложиться в вес. Жаль, дома нет напольных весов, надо будет как-нибудь задуматься над их приобретением. По ходу дела я рассказал главную новость про своё грядущее участие в боксёрском турнире.
– Да ты что?!
У Инги от смешанного с удивлением восторга даже вилка выпала из рук.
– Ты сейчас не шутишь?
– Какие уж тут шутки. Завтра командное собрание, а послезавтра у меня первый бой.
– А с кем? – спросила мама.
– Пока не знаю, завтра и спрошу у Свиридова.
– А это кто?
– Свиридов? Президент федерации бокса СССР. Он мне эту новость и сообщил.
Спать легли поздно, мама расположилась в комнате с окнами во двор, а мы с Ингой, как обычно, на диване. Всё-таки законные муж и жена, имеем право. Но сегодня нам было не до постельных утех, я вообще вырубился, кажется, едва только голова коснулась подушки.
Зато проснулся – ещё и пяти не было. Отправляться на пробежку сегодня что-то не хотелось, после вчерашнего из меня словно слили бензин. Но я понимал, что надо держать себя в тонусе, к тому же неизвестно, сколько весы сегодня покажут. Если перебор, то придётся постараться за день согнать лишние граммы, а то и килограммы. Способов немало, самый действенный – сауна, найти-то я её найду. Другой вопрос, как сгонка веса скажется на самочувствии? А то, чего доброго, и сил на ринг взобраться не хватит.
