Второе восстание Спартака - [124]
– Покурить напоследок, это дело, – сказал Спартак. Нужно было выиграть время и собраться с мыслями.
Он плавно (не дай бог резким движением вспугнуть напряженных конвоиров, могут и шмальнуть сгоряча) вывел руки из-за спины, опустил их перед собой.
– Может, угостишь своей папироской, гражданин начальник? А то на ветру, стынущими руками, боюсь, самокрутку не сверну. К тому ж напоследок охота побаловать себя чем-то поприятнее.
– Можно и побаловать. Мне что, мне не жалко, – Чарный стянул перчатку с правой руки, опустил руку в карман шинели. – А махорочку твою мы опосля приберем, не волнуйся. С куревом в лагере нынче плохо.
«Вот сейчас будет самый подходящий момент», – понял Спартак. Главное, чтоб Чарный протянул, а не бросил пачку под ноги. Рвануть за руку, прикрыться лейтехиным телом, выдрать наган из кобуры... Сержант, понятно, не оплошает, сразу начнет садить из ППШ... Ну тут уж, в общем, как повезет. Пуля, известное дело, дура.
Чарный вытащил из кармана пачку «Норда». Подумав секунду, достал папиросу себе. Прикурил от бензиновой зажигалки...
Спартак осознал, что вплотную подошел, говоря летчицким языком, к «точке невозврата» – когда уже нет возможности переиграть принятое решение и остается только действовать. На выбор Спартаку оставались считанные секунды. Или – или. Если все всерьез, если Чарный не ломает комедию, то лучшего шанса, скорее всего, не подвернется. Только как определишь, всерьез или придуривается? Могли сверху спустить приказ расстрелять бывшего летчика Котляревского с прибавочкой «сделать это по-тихому»? Да как нечего делать. И Комсомолец, мимо которого подобный приказ никак пройти не мог, не стал бы вмешиваться и спасать Спартака. Самого шлепнут, попробуй он вмешаться...
Все, Спартак принял решение.
Класть придется всех. И водителя Приходько. Тут не до жалости. Если все выгорит, в его руках окажется грузовик. Это немало. Разумеется, надо будет переодеться в энкавэдэшную форму. Жаль, лейтехина форма мала, а вот сержантский клифт как раз в десятку, его и надо будет напялить. На грузовике он постарается успеть, до того как разразится всеобщий кипеж, добраться до больнички, где лежит мать. Ну а дальше будь что будет, это уже не так важно...
Чарный затянулся, убрал зажигалку в карман, шагнул вперед, чтобы протянуть пачку Спартаку...
Вернее, собрался шагнуть... Чарного к месту пригвоздил зычный окрик сержанта:
– Стоять на месте!
Чарный в недоумении повернулся к подчиненному.
Сержант, чтобы смягчить прозвучавшую резкость, принялся торопливо объяснять:
– Опасно это, товарищ лейтенант. Не надо близко подходить. Схватит за руку, прикроется вами, придушит за горло... И чего делать?
«Вот сволочь! – со злостью подумал Спартак. – Как мысли читает». Теперь Спартаку ничего другого не оставалось, как ждать. Сейчас бросаться – чистой воды безумие, сержант наверняка срежет очередью во время броска.
– Неужто ты за меня боишься, Степанов? – Чарный с нехорошим прищуром посмотрел на подчиненного, посмевшего рявкнуть на своего начальника, и в голосе его явственно присутствовала угроза. Однако после небольшой паузы он добавил довольно миролюбиво: – Впрочем, ты прав, от этих можно ждать чего угодно.
Чарный сделал пару шажков назад, оказался даже дальше, чем был до этого, сказал, обращаясь уже к Спартаку:
– А ты ведь задумал накинуться? Признайся? Прав Степанов?
– Нет, не прав Степанов.
– Но в расход-то неохота? – продолжал допытываться Чарный.
– А кому охота, – на этот раз Спартак ответил вполне искренне.
– Страшно?
Спартак по глазам Чарного видел, какого ответа он ждет. Такой и дал:
– Страшно, конечно. Хоть и все там будем раньше или позже.
Чарный к чему-то прислушался. «А ведь верно, что-то тарахтит вдали», – услышал далекие звуки и Спартак.
– Не дрожи, Котляревский, поживешь пока, – сказал Чарный. – Не бойся, пошутил я. По другому поводу остановка, показать кое-что хочу. – Лейтенант демонстративно застегнул кобуру. Командным голосом обратился к подчиненным: – А для вас, бойцы, это была проверка готовности во внештатной ситуации. Чтоб, как говорится, были всегда готовы и бдительности не теряли, ферштейн? Будем считать, что справились. А теперь, Степанов, веди его к кабине.
Разумеется, Спартак не расслабился облегченно, услышав такие речи. Речи могли оказаться ловким ходом. На этот раз, надо сказать, весьма разумным – успокоить заключенного и шлепнуть, выбрав подходящий момент. Тем более «кое-что показать хочу» звучало весьма неубедительно. Какого черта начальнику конвоя что-то там показывать конвоируемому, простому зеку? Бред, в общем-то. «Ладно, посмотрим, ребятки, – решил Спартак. – Но пристрелить, как куропатку, я вам себя не дам, это уж не надейтесь».
Сопровождали его до кабины обычным порядком: один конвоир сзади, другой сбоку, лейтеха топает последним.
– Веди его к краю, – услышал Спартак команду Чарного.
Имелся в виду край холма, на котором они застряли. Кстати, очень удобное место, если кого задумал пустить в расход.
Прыгать вниз, катиться по склону. От подножия склона до первых деревьев всего метров пятьдесят. Какой-то шансик, что не заденут или заденут, но не насмерть, все же есть. А других вариантов не просматривается. Пока не просматривается.
Весной 1945 года, когда до Берлина оставалось уже не так далеко, майор Федор Седых привез в расположение своего батальона девятнадцатилетнюю немку-беженку Линду, поселил ее рядом со своей комнатой и назначил ее своей помощницей. Вопиющий по своей дерзости поступок не остался незамеченным для офицеров СМЕРШа. Однако майор не обращал внимания ни на косые взгляды солдат, ни на строгий приказ Главнокомандующего. Потому что Линда обладала совершенно фантастическими способностями: глядя на человека, она могла точно сказать: будет он жить в ближайшее время или погибнет…
Цикл «Бандитский Петербург» Андрея Константинова охватывает период с 1991 по 1996, самый расцвет периода первоначального накопления капитала. Роман «Журналист» повествует о судьбе Андрея Обнорского, переводчика, прослужившего с перерывами в Южном Йемене и Ливии с 1985 по 1991 годы. Возвратясь на Родину, Обнорский стал работать в молодежной газете Санкт-Петербурга, вести криминальную хронику. Именно ему передал досье на Антибиотика погибший Сергей Челищев. Образ Обнорского — автобиографичен.
В бестселлере А. Бушкова «Охота на Пиранью» (более 2 млн читателей) действия разворачиваются в дебрях глухой тайги, где кончаются законы человеческой морали и начинаются экзотические забавы воспаленного воображения некого нового русского, устраивающего для иностранцев тотальную охоту на людей. Однако события складываются так, что в эту паутину попадает не просто случайный турист, а проводивший в тех местах семейный отпуск капитан первого ранга из военно-морского спецназа Кирилл Мазур.
Цикл «Бандитский Петербург» Андрея Константинова охватывает период с 1991 по 1996, самый расцвет периода первоначального накопления капитала. «Адвокат» — первая книга этого цикла. Все персонажи — вымышлены, но атмосфера и настроение тех лет переданы достаточно точно. Описаны реальные комбинации и способы «делания» денег в тот период.
Каких только пасьянсов не раскладывала жизнь перед адмиралом Мазуром. И не последний ли набор карт тасует судьба где-то в Южной Америке? Не на флоте уже, а в ЧВК. Но снова не храбрым - победа, не мудрым - хлеб, не разумным - богатство… Любовь - да, но кому-то еще и девять граммов в придачу.
В пышных церемониальных встречах идет парадная жизнь Сварога, поочередно выступавшего в роли аж семи королей и одного великого герцога. Венценосные особы безмятежно съезжаются в резиденцию Виглафского Ковенанта — величественный замок, сейчас самое безопасное место на всем Таларе.Все вульгарные пикантности и пороки — измены, ревность, насилие и обман… — скрыты за ставнями королевских покоев. Где-то там зреет заговор, а в ответ ему — праведная месть!Пусть легкий ветерок лениво колышет многочисленные флаги, гордо реющие над королевскими резиденциями.
Название романа отражает перемену в направлении развития земной цивилизации в связи с созданием нового доминантного эгрегора. События, уже описанные в романе, являются реально произошедшими. Частично они носят вариантный характер. Те события, которые ждут описания — полностью вариантны. Не вымышлены, а именно вариантны. Поэтому даже их нельзя причислить к жанру фантастики Чистую фантастику я не пишу. В первой книге почти вся вторая часть является попытками философских размышлений.
В Сан-Франциско один за другим погибают два известных бизнесмена. В обоих случаях почерк убийцы одинаков: жертвы усыплены снотворным и задушены голыми руками. У обоих на кистях рук оставлена надпись по-латыни: «Опоздание недопустимо». Подключившийся к расследованию детектив из России Олег Потемкин устанавливает, что погибшие любили живопись и в разное время заказывали свои портреты у одного и того же художника. Не здесь ли кроется разгадка преступления? Или все дело в латинской надписи, на поверку оказавшейся девизом элитной воинской части, воевавшей в Ираке? У ее ветеранов особый взгляд на искусство и… очень сильные руки.
Хозяева художественного салона Ирина и Рубен Левицкие больше ценят не сами картины, а доход от их реализации. И не церемонятся в способах обогащения. Легко могут подставить коллег, продав им подделку, за взятку организовать обыск у конкурентов или «заказать» особо несговорчивых. Доказать причастность Левицких к покушению на известного коллекционера поручено следователю Платову. Но это не просто даже при наличии улик. На стороне обвиняемых такая серьезная сила, бороться с которой может или ненормальный, или слишком уверенный в себе человек.
Рассказ Охота на Тигра погружает в окопы Великой Отечественной Войны давая почувствовать всю тяжесть быта и накал сражения отряда бронебойщиков. Популярность книг и фильмов о войне доказал факт успеха "«28 Панфиловцев» и то что книги о мужестве предков были и будут интересны читателям всех возрастов. Книга посвящена Павлу Ивановичу Шпетному – подбившему из противотанкового ружья 6 танков.
В книгу Леонида Влодавца — широко известного автора детективного жанра вошли два остросюжетных криминально-психологических романа. В первом романе рассказывается о невероятных событиях, произошедших с главным героем Лехой Коровиным, попадающим в непредсказуемые ситуации. Череда преступлений, вольно или невольно связанных с героем второго романа, необычная динамика происходящего — все это заставит читателей дочитать эту книгу до конца.