Второе пришествие - [36]

— Но ты же сразил оборотня! — Лилия, казалось, оправилась от шока и понемногу возвращалась к своему обычному настроению. — Неужели ты не смог одолеть какого-то медведя?

Я нахмурился. Ее легкомысленность поражала. Начал думать над ответом. Но не успел ничего сказать, проснулся Митрий. Его пробуждение было не менее странным, чем у Лилии.

— Медведь! — неожиданно закричал он и принялся махать руками перед собой, словно от кого-то оборонялся. — Я не какал на тебя!

Причиной его кошмаров был вовсе не Эфир.

Увы, но малоприятные встречи не прошли бесследно. Дальше мы шли медленно. Очень медленно. У Лилии сильно болела перенапряженная ночью спина, от этого доспех казался ей невероятно тяжелым. Да и Митрий тоже едва переставлял ноги от усталости. У него пропал всякий интерес к разговорам и ухаживаниям. Если он открывал рот, то только для того, чтобы пожаловаться, попросить о привале или выругаться в сторонку.

Все мои планы прийти в город засветло пошли прахом. Только поздно ночью нам удалось добраться до придорожного трактира, находившегося в паре часов пешего хода от Гинны. Мои спутники, измученные и изголодавшиеся, непременно решили остановиться в нем на ночлег.

Я взвесил свои шансы и решил отложить поиски Шина на следующее утро. Ведь любому ясно, что поиски незнакомого человека в незнакомом городе — малоперспективное занятие, а усугублять ситуацию и начинать поиски ночью… Нет. Я был не настолько глуп и беспечен.

В этом трактире хозяйствовала женщина, костлявая и высокая, словно фонарный столб. Прямоугольное вытянутое лицо с длинным крючковатым носом делало ее похожей на бабу-ягу, героиню русских народных сказок. Но ее таверна блестела чистотой. И запах стоял не такой уж тошнотворный. Относилась к посетителям и постояльцам она строго, но, видимо, это и помогало ей поддерживать трактир в хорошем состоянии.

Я снял комнату на ночь и заказал ужин. Сел за стол. С прискорбием отметил, что хоть какой-то аппетит сохранился только у меня. Митрий неловко поковырялся в тарелке и утопал наверх, а Лилия, девица с поистине безразмерным желудком, вообще отказалась ужинать. Но я смог ее понять.

Серьезно я разволновался, когда поднимался наверх в комнату. Быть может, мне это только показалось, но я услышал тихий плач, доносившийся из-за закрытой двери. Не зная точно, где именно остановилась Лилия, я почему-то решил, что это была она.

И мне неожиданно стало тяжело. Невыносимо больно было признать, что именно я, а не кто другой, довел ее до слез.

Усталость накатила, словно высокая волна, вдруг выросшая за спиной неумелого пловца и пожелавшая утянуть на дно. Ноги подкосились, я повалился на пол. С огромным трудом я поднялся и, шатаясь, словно в ужасный шторм, добрел до кровати. Повалился на нее, не раздеваясь.

Тени ночи заплясали вокруг, переплетаясь в замысловатые фигуры и туманные образы. Меня сковала плотная темнота, не позволяющая даже пошевелиться, и мир начал медленно исчезать.

Я видел сон…

Перед глазами появилась белая клякса. Потекла в разные стороны, превращаясь в длинный прямоугольник, разделившийся на равные части, словно порезанная на кусочки твороженная запеканка. Кусочки стали расширяться, пульсировать, изменяться и внезапно превратились в буквы, сложившиеся в слово «Опасность!». Может, это был не сон. Может, это была и не клякса вовсе. Возможно, я услышал это слово или оно мыслью пронеслось у меня в мозгу, но каждой клеточкой, каждым волоском своего тела я ощутил серьезность этого знамения.

Внутри меня словно вспыхнуло пламя. Оно наполнило тело невероятной силой. Захотелось накалиться добела, взорваться, словно бомба, выплеснуть наружу томящуюся энергию, показать всему миру, что не существует пределов ничему.

Глаза мои раскрылись в то же мгновение. Я разглядел собственную руку, крепко сжимающую горло неизвестного мужчины. То, что он мертв, я понял сразу. Его шея была неестественно выгнута, трахея передавлена и переломана, язык вывалился наружу, а глаза вылезали из орбит от возросшего давления. Смерть его была очень быстрой, но нереально болезненной.

Невероятно, но я почему-то не испугался. Нисколько. Был спокоен, рассудителен, безразличен. Труп в руке мешался мне. И я его выбросил. Легко и непринужденно, словно грязную подушку, метнув в угол комнаты.

На пол с глухим звоном что-то упало.

«Меч!»

Я, казалось, по звуку определил форму упавшего предмета, его примерную массу, даже металл из которого он был сделан — булат. И принадлежал он незнакомцу, которого я убил, — в этом можно было не сомневаться. Также можно было не сомневаться в том, зачем этот мужчина забрался ко мне в комнату, имея при себе оружие.

Ударив ладонями по матрацу, я, казалось, взлетел с кровати. Замер на мгновение, чтобы осмотреться. Глаза моментально адаптировались в темноте комнаты, так что я смог разглядеть каждую деталь, даже самую мелкую, самую темную. И более того, мое зрение стало панорамным, будто бы на затылке выросла дополнительная пара глаз. Мне не нужно было поворачивать голову, чтобы видеть, что происходит за спиной.

Но это не было пределом моих возможностей. Я чувствовал силу. Мне захотелось увидеть границу, достигнуть предела, оценить собственное могущество. Голову пронзила резкая боль. Разум помутился. А когда вернулось сознание, я осознал, что такое истинное зрение. Деревянные стены, казалось, обратились стеклом. Я видел все, что происходило за пределами комнаты. Видел весь трактир, с любого ракурса. И ничто не могло укрыться от моего пристального взгляда.