Второе пришествие апокрифов. Проповедь о «порче» вместо проповеди о Христе. - [14]
Что ж, попробуем более спокойно посмотреть на “порчу”. Это вопрос о том, каким может быть влияние языческой магии на жизнь христианина, который сам к этой магии не обращается и придерживается христианских принципов.
При рассмотрении любого духовно-богословского вопроса для православного христианина естественно обращаться прежде всего к Писанию, к слову Божию, затем к свидетельствам церковного предания.
Слова “порча” и “сглаз” отсутствуют в Библии. В греческом тексте Нового Завета встречаются слова и (в русском переводе “волхвование” и “волхв”[Деян. 8, 9; 8,11; 13, 6 – 8; Мф. 2,1,7,16]). Посмотрите эти места, и увидите, что из них никак не следует призыв “Бойтесь колдунов!”. Маги бессильны навредить чем-либо христианам.
Есть в новозаветном греческом языке слово , которое может быть переведено на славянский как “порча”[80]. Оно один раз встречается у апостола Павла (перечисление восемнадцати грехов, которые делают невозможным наследование Царства Небесного[Гал. 5, 19 – 21]). И пять раз оно встречается в Откровении Иоанна Богослова.
Откр. 9, 20 – 21: “Прочие же люди, не раскаялись в делах рук своих, так чтобы не поклоняться бесам и “идолам”. И не раскаялись они в убийствах своих, ни в чародействах своих, ни в блудодеянии своем, ни в воровстве своем”.
Откр. 21, 8: “Боязливых же и неверных… и любодеев и чародеев, и идолослужителей и всех лжецов участь в озере, горящем огнем и серою”.
Откр. (22,15) говорит, что вне Града Божия будут “чародеи, и любодеи, и убийцы, и идолослужители, и всякий любящий и делающий неправду”.
Как видим, Писание упоминает о чародействе лишь как об одной из разновидностей тяжких грехов. Занятия чародейством – то, что вредит самому грешнику, но не то, что приносит беду тем, с кем этот несчастный грешник находится во вражде. Ничто в Писании не дает нам оснований считать, что колдовской грех соседа может повлиять на христианина.
Только Откр. (18, 23) предполагает, что от волшебства может быть вред другим. В этом стихе говорится о действии духа заблуждения и обмана, исходящем от Вавилона: “волшебством твоим введены в заблуждение все народы”. Однако вспомним, что слово лишь вторичным своим значением имеет “волшебство”. Первичное его значение – отравление, яд. Вавилон отравляет окружающие народы. Чем? Скажем ли на языке магии: мол, колдовскими чарами вавилонские колдуны подчиняют себе волю и умы окружающих людей? Скажем ли на современном жаргоне: Вавилон “зомбирует” их сознание? Или речь идет об отраве идеологической, о лжи, распространяемой из мировой столицы? Именно в последнем смысле понимает это место “Толковая Библия”: вина Вавилона “в волшебстве, то есть в его развращающей политике”[81].
Слово “чародеи” есть в славянском переводе Писания (2 Тим. 3, 13): “Лукавии же человецы и чародее преуспеют на горшее, прельщающе и прельщаеми”. Русский текст говорит о “злых людях и обманщиках”. Греческое может означать и колдунов, и шарлатанов. Латинский перевод говорит о seductores – “соблазнителях”. Важно отметить, что как для апостола Павла, так и для его переводчиков опасность “чародеев” состоит не в том, что они “вредительствуют”, а в том, что они вводят в заблуждение, соблазняют, прельщают. Поэтому вполне обоснованно свт. Феофан поясняет, что под чародеями славянского перевода “должно разуметь не волхвов и магов, а лица, очаровывающие представлением лжи красною и увлекающие в след ее… Лукавии человецы и чародеи будет посему: лукавые и обольстительные проповедники лжи”[82]. “Чародейство” опасно не своим “колдовским” наполнением, а тем, что оно несет с собой обман и прельщение.
Так что нигде в апостольских текстах нет призывов бояться силы языческой магии. И даже на страницах Ветхого Завета мы не видим магической власти языческих жрецов над Израилем. Например, мы видим, что Сатана испросил у Бога дозволения коснуться болезнью и горем Иова, но мы не видим, чтобы он это сделал через посредство языческого жреца или колдуна.
В новозаветные же времена о всех “порчах”, “насланных болезнях” и “наговоренных продуктах” апостол Павел ясно сказал любителям “бабьих басен”: “Идол в мире ничто” (1 Кор. 8, 4). И тогда же он с сокрушением заметил: “Но не у всех такое знание”. Знают ли распространители современных сказаний о порчах, что во втором веке Климент Александрийский называл тайным апостольским преданием? Это было разрешение есть идоложертвенное (Строматы 4, 15). Апостольский Собор, чтобы не смущать христиан, обращающихся из иудаизма, постановил: воздерживаться от идоложертвенного (Деян. 15, 29). Но для тех, кто понял суть Евангелия и избавился от еврейских привычек и языческих суеверий, апостол Павел сказал другое – “Мы имеем власть пить и есть”[83]. Если даже “идол … ничто”, то зачем же верить, что будто бы через “наговоренные” иголку, воду, вещь или пищу в человека, не ведавшего ни сном ни духом об этих “наговорах”, может войти некая злая сила? Если даже в мире идол есть ничто, то зачем же приписывать ему какую-то значимость в Церкви ?
Итак, Писание не дает оснований для того, чтобы жить под страхом “порчи”. В мире Библии немыслимы события, подобные следующему: “Одна женщина работала кладовщицей. И как-то одна сотрудница попросила ее подписать ей фиктивный документ, что учреждение якобы получило столько-то пищевого масла, а после этого масло потихоньку списать. Кладовщица была женщиной честной и на такой подлог не согласилась. Тогда сотрудница с угрозой ей сказала: “Ты у меня это масло всю жизнь будешь помнить”. После этого она сама или через чародеев навела колдовство
