Вторая жизнь фельдмаршала Паулюса - [9]
Для определения боевых возможностей Красной Армии фашистский штаб сухопутных войск использовал различные разведывательные данные. Но гитлеровская разведка оказалась неспособной правильно определить военную и экономическую мощь Советского Союза. В угоду авантюристическим установкам фюрера она заведомо преуменьшала данные о вооруженных силах и экономических ресурсах СССР. Да и точными данными фашистский абвер не располагал.
Германский генштаб имел в то время следующее представление о численности Красной Армии: 185 дивизий, 50 танковых и моторизованных бригад. Из них на финской границе — 20 дивизий, на Дальнем Востоке — 25, на Кавказе и в Средней Азии — 15. Таким образом, для русско-немецкого фронта по представлениям гитлеровцев оставалось лишь 125 стрелковых дивизий и 50 танковых и мотобригад. Предполагалось, что в течение трех месяцев после начала войны Советский Союз сформирует или передислоцирует из других районов страны еще 30–40 дивизий, а через шесть месяцев еще дополнительно 100.
Как видим, особенно крупный просчет был допущен в оценке возможностей Советского Союза по развертыванию резервов, а также по выпуску новой техники. Осенью 1940 года был заслушан доклад полковника Кинцеля — «специалиста по Востоку». Он признал, что Красная Армия — «заслуживающий внимания противник», но не мог реально оценить ее силы. Руководство генерального штаба в своих расчетах фактически пренебрегало Красной Армией как сильным противником. За линией Днепр — Западная Двина дальнейшего организованного сопротивления Красной Армии не предполагалось.
Свидетельства Паулюса дают возможность оценить авантюрный характер плана «Барбаросса». Его неосуществимость не могли не осознавать опытные генералы и офицеры германского генштаба, в том числе и сам Паулюс. «Раздавалось много тревожных голосов — как по поводу допустимости всей операции, так и по поводу трудностей, связанных с выполнением поставленной цели. С другой стороны, хотя об этом говорилось мало, высказывалось мнение, что вполне следует ожидать быстрого краха советского сопротивления как следствия внутриполитических трудностей, организационных и материальных слабостей так называемого «колосса на глиняных ногах…», — отмечал Паулюс в комментариях к «Директиве № 21», написанных в плену.
5 декабря 1940 года Гитлер ознакомился с окончательным вариантом плана «Барбаросса». Он считал, что русские вооруженные силы уступают германским в вооружении, и особенно в качестве руководства, и потому для восточного похода сейчас момент особенно благоприятный. «Следует ожидать, — заявил Гитлер, — что русская армия, если получит один удар, потерпит еще большее крушение, чем Франция в 1940 году. Восточный поход будет окончен на Волге, откуда нужно будет осуществлять рейды для разрушения военно-промышленных районов, расположенных дальше»[16]. 18 декабря Гитлер подписал «Директиву № 21 верховного главнокомандования вооруженных сил Германии». На ее основе несколько позже, в январе 1941 года, составлена «Директива по сосредоточению войск». Она конкретизировала и уточняла задачи и способы действий вооруженных сил. Оба документа определяли методы и средства достижения «молниеносной победы» над Советским Союзом.
Главная стратегическая задача состояла в том, чтобы еще до окончания войны с Англией победить «…путем скоротечной военной операции Советский Союз». Директивами намечалось захватить Москву, Ленинград, Украину, Северный Кавказ и выйти на линию Волга — Архангельск. Войну предполагалось закончить до зимы 1941 года. После этого вооруженные силы должны были освободиться для возобновления активной борьбы против Англии, для наступления на Ближний Восток, далее на Индию и т. д.
В конце марта 1941 года Паулюс участвовал в совещании, проходившем в имперской канцелярии под председательством Гитлера. Здесь было решено начать военные действия против Югославии. Паулюсу поручили выехать в Будапешт и окончательно договориться относительно участия венгерских войск в антиюгославской акции. Это поручение было им выполнено.
Однажды у советских офицеров, работавших с военнопленными, завязалась беседа с фельдмаршалом Паулюсом о событиях весны и начала лета 1941 года. И естественно, возник вопрос о том, чем был занят он непосредственно в период, предшествующий нападению на Советский Союз.
— Работа шла тогда в очень напряженном темпе, — ответил Паулюс. — Фюрер лично разрешил мне не посещать никаких совещаний, даже если их проводили Браухич или Гальдер. Я был целиком и полностью занят планами стратегического развертывания. Все без исключения приготовления предстояло закончить к 15 мая 1941 года. Особое, можно сказать, решающее значение придавалось тому, чтобы наши намерения не были распознаны. Поэтому круг лиц, допущенных к подготовке «директивы 21», был предельно узким. И все же…
Паулюс осекся, замолк, вытер лоб белоснежным платочком. Чтобы как-то прервать вдруг наступившую неловкую паузу, пытаемся вывести фельдмаршала на тот ответ, от которого он воздержался.
— Вы сказали «и все же», господин фельдмаршал. Вы имели в виду, что утечка этой сверхсекретной информации все же имела место?
