Вторая родина - [86]

— Главное, что это берег, господин Фриц, с заливчиками, пляжами и скалами, и я полагаю, он не провалится у нас под ногами! Позже мы решим, покинуть его или поселиться пока здесь.

— Во всяком случае, если нам и суждено отправиться в дальнейшее плавание, то только после полного выздоровления капитана. А если местность окажется не слишком непригодной для жизни и в нашем распоряжении будут хоть какие-нибудь средства для существования, если мы не попадем в руки дикарей, то здесь можно остаться на некоторое время.

— Если эта местность и была необитаемой, то только до нашего прихода, — заметил боцман. — Вы не находите, что даже такая земля лучше, чем… никакая?

— Согласен, дорогой Блок. Если дичь здесь не водится, то ее может заменить рыба, и мы все же пополним наши съестные запасы.

— Ну, разумеется, и если дичь здесь представлена лишь морскими птицами, которых есть нельзя, мы попробуем углубиться внутрь, где должны быть леса и луга. Хотя, конечно, без ружья…

— Мерзавцы! Они не оставили нам никакого огнестрельного оружия!

— Это и понятно: получив в руки оружие, я бы не преминул размозжить голову негодяю Борупту!

— И его сообщникам!

— Рано или поздно они ответят за измену, — заверил Блок.

— Вы ничего не слышали? — спросил вдруг Фриц, насторожившись.

— Нет… этот шум… плеск волн у пляжа. Пока ничего подозрительного. И хотя вокруг темно, как в нашем трюме, глаза мои видят отлично…

— Тогда постарайтесь их не закрывать, нужно быть готовым ко всему…

— Мы успеем отдать канат в одну минуту, весла у нас наготове, а если понадобится, я одним ударом багра смогу оттолкнуть шлюпку от скал на двадцать футов.

И все же несколько раз боцман и Фриц настораживались: с берега до них доносились какие-то неясные шорохи. Впрочем, это оказалось не столь серьезно, чтобы вызвать настоящую тревогу.

Глубокая тишина царила вокруг. Ветер утих, и на море стало спокойно. Легкая волна набегала на песчаный берег и лениво уползала прочь. Лишь несколько одиноких морских чаек, прилетевших с открытого океана, искали убежище в расщелинах скал. Ничто не нарушало тишины ночи, первой ночи путешественников у незнакомого берега.

Ранним утром следующего дня все были на ногах, с волнением разглядывая берег, где они нашли приют.

Накануне, с расстояния не более полулье, Фриц смог рассмотреть часть побережья. С такой дистанции оно было видно на четыре-пять лье с востока на запад. От подножия мыса, у которого пристала шлюпка, можно было разглядеть не больше пятой части этого расстояния, замкнутой двумя выступами, за которыми простиралось море, светлое — справа, на востоке, и все еще темное — слева. Длина песчаного пляжа не превышала восьмисот — девятисот туазов, с обеих сторон его ограничивали высокие утесы, а сзади на всю ширину берега тянулась темная скалистая стена. Она являлась, по-видимому, отрогом горного хребта, возвышаясь над песчаным пляжем на высоту восьмисот — девятисот футов и круто спускаясь к нему. Но что же дальше, за стеной? Чтобы узнать это, надо добраться до вершины, лучше всего с восточной стороны, менее крутой, плавно спускающейся к морю. Но даже с этой стороны подъем, без сомнения, будет очень трудным, если не полностью невозможным.

Что и говорить, вид безжизненного песчаного берега, тут и там усыпанного дикими скалами, произвел на капитана Гульда и его спутников удручающее впечатление. Ни деревца, ни кустика, ни следа хоть какой-нибудь растительности — бесплодие во всей его печали и во всем ужасе. Единственные живые пятнышки на этой пустынной местности — лишайники. То ярко-красные, то тускло-желтые, эти примитивные растения без корней, стеблей, листьев и цветов были как будто приклеены к отвесным скалам чьей-то рукой. Кроме них, пейзаж разнообразили разве что липкая плесень, обязанная своим существованием обилию влаги, приносимой южными ветрами, господствующими в этой области. Более ни одна жалкая былинка не радовала глаз ни на утесах, ни на отвесной скале. Неужели такую же безрадостную картину представляет собой и горный склон за этой отвесной стеной? Уж не пристала ли шлюпка к одному из тех безлюдных, лишенных жизни островков, затерянных в океане, которые не имеют даже названия?

— Не слишком веселенькое местечко, — прошептал боцман на ухо Фрицу.

— Наверное, для нас было бы лучше, если бы мы пристали к восточному или западному берегу острова? — отозвался тот.

— Может быть, это и так, но здесь мы наверняка не встретим дикарей, — сказал Джон Блок.

В его словах заключалась горькая правда: ни одно человеческое существо, даже на самой примитивной стадии развития, не может существовать на таком бесплодном побережье.

Дженни, Франц, Долли, Джеймс и его жена, сидя в шлюпке, озадаченно разглядывали это дикое побережье, столь непохожее на уютные зеленеющие берега Земли обетованной, устья живописного Шакальего ручья, бухты Спасения… Даже Дымящаяся гора с ее дикой угрюмой природой обеспечила Дженни свежей ключевой водой, дичью и рыбой — всем этим оказались полны окрестности и прибрежные воды. Ничего подобного здесь: вокруг лишь камни да песчаная отмель, вся усеянная раковинами справа, а слева — покрытая водорослями узкая коса. От одного этого вида можно прийти в отчаяние.