Вторая попытка Колчака - [19]

– А они пока не стреляют, – напряжённо процедил Аккерман, не отрывая бинокля от глаз. – Может, обойдётся?

– Ну да, – скептически хмыкнул адмирал, – это они нам свежих сосисок привезли. Просто нет смысла открывать пристрелку на контркурсах. Сейчас сделают два поворота вдруг, лягут на параллельный и начнут. Идём в боевую рубку.

Сушон оказался совершенно прав – через четверть часа британские линейные крейсера, ведомые «Индефатигеблом», двигались с «Гебеном» в одном направлении, и на среднем блеснула первая вспышка пристрелочного выстрела. Снаряд был прекрасно различим в полёте, и немцы напряженно следили за его траекторией. Почти четыре центнера вздыбили море в полутора кабельтовых от борта. Недолёт. Достаточно серьёзный недолёт. Но это только начало: преимущество англичан в главном калибре было более чем двукратным – теоретически в бортовом залпе могли участвовать двадцать четыре ствола калибром в двенадцать дюймов. Реально – до двадцати. «Гебен» имел возможность отвечать из восьми или десяти одиннадцатидюймовок в зависимости от взаимного положения противников. Но выбирать не приходилось.

– Прикажи отвечать, – мрачно бросил Сушон капитану цур-зее.

Старший артиллерийский офицер линейного крейсера корветтен-капитан Книпсель немедленно по получении приказа отозвался на него выстрелом из носовой башни в головного британца. Затем загрохотали и остальные артустановки. Англичане не остались в долгу, вокруг германского флагмана один за другим вставали фонтаны от падения вражеских снарядов. Попаданий пока не было, но просто по закону больших чисел они должны были вот-вот последовать. Да и сама неопадающая стена воды неподалёку от борта не только нервировала немецких комендоров, но и здорово мешала им целиться во врага.

Избежать неизбежного не удалось, сначала один двенадцатидюймовый снаряд пробил броню противоминной батареи, и его взрыв вычеркнул из списка живущих два десятка немецких моряков. К тому же начавшийся пожар скользнул в погреба, но детонации снарядов и зарядов не последовало. Затем ещё один ударил в первую трубу. Его кинетической энергии хватило для того, чтобы пронизать её с одной стороны, но оказалось недостаточно для пробития противоположной стенки. Пришлось свалиться вниз, туда, где сходились дымопроводы из нескольких кочегарок, и там догоревший взрыватель заставил сдетонировать заряд. Тяга в топках почти мгновенно упала, дым повалил по палубам, а «Гебен» стал стремительно терять скорость.

На «Гебене» наблюдались ещё несколько попаданий: взрыв в районе кормовой рубки, на баке, на второй трубе…

– О Боже! Господа!! «Индефатигебл»!!! – вдруг крикнул командир флагмана капитан первого ранга Филлимор. – Смотрите!

Из головного линейного крейсера выбросило чёрным и жёлтым дымом. Здорово выбросило, где-то на стометровую высоту. Огромный корабль разломило пополам, и следующему вторым «Индомитеблу» пришлось принять вправо, чтобы не налететь на не успевшие затонуть останки ещё пару минут назад могучего исполина.

– Да уж! – мрачно, но спокойно бросил адмирал. – Победы вчистую не получится. Но теперь мы просто обязаны затоптать эту германскую жестянку в волны. Иначе пострадает честь Британии.

Но буквально через пару минут «справедливость восторжествовала». Хоть и очень частично – снаряд с «Инфлексибла» пробил барбет кормовой башни «Гебена», разорвался во время пробития брони и увлёк за собой в рабочее отделение докрасна раскалённые осколки и куски всё той же самой брони. Загорелись несколько главных и дополнительных зарядов в поданной трубе, это вызвало воспламенение зарядов в боевом отделении башни, в перегрузочном и в нижних подъёмниках. Огонь охватил шесть тонн пороха, который, тем не менее, не взорвался, а просто сгорел. Из двух кормовых башен поднялся столб яркого пламени высотой в дом. Море огня поглотило почти сто семьдесят человеческих жизней, но, благодаря мужеству трюмных матросов и старшин, которые голыми руками умудрились отдраить раскалённые штурвалы клапанов затопления погребов, взрыва удалось избежать. «Гебен» принял ещё шестьсот тонн забортной воды, но остался на плаву. Правда, скорость его упала до уже совершенно несерьёзных семнадцати узлов.

– А вот теперь мы поотстанем, – мстительно процедил сквозь зубы Худ. – Передайте на «Индомитебл»: «Меньше ход, держаться на правой раковине вражеского корабля».

– Чёрт! – на самом деле Колчак выразился менее цензурно, но, конечно, не вслух – англичанин собрался минимизировать риск утопления ещё одного британского линейного крейсера, оставить реально опасными для себя только две башни «Гебена» из трёх уцелевших, но он ведь в этом случае и сам теряет возможность обстреливать врага из двенадцатидюймовок правого борта. Да и из кормовой «Инфлексибла», пожалуй.

Но десять стволов против четырёх – преимущество более чем солидное, и немцу попадало все сильнее и сильнее, к тому же подтянулись броненосные крейсера Трубриджа, а это ещё более трёх тонн металла и взрывчатки в бортовом залпе. По три залпа в минуту. Тем более, что попадания распределялись не равномерно по корпусу немецкого линейного крейсера – все они приходились на его кормовую часть. Впрочем, Трубридж скоро осмелел и стал со своими крейсерами выходить вперёд – благо, что замолчала башня «Гебена», ранее им отвечавшая. Худ тоже почувствовал уверенность в успехе и прибавил скорость, чтобы ввести в действие уже все имеющиеся пушки главного калибра.