Вторая и последующие жизни - [19]

- Да, черт возьми, сняли бы вы с себя эту шкуру как-нибудь, - присоединился ко мне Мефодий.

- В том-то и беда, что не могу... Тут не пуговка и не кнопочка. Там кодовый замок!

- И? -снова спрашиваю я, чувствуя, что толи профессор крутит что-то то ли мы чего-то не понимаем. - Вы что, код забыли?

- Да нет, какой там "забыл". Там код простой - первые пять цифр числа "пи".

Мы переглянулись с Мефодием. Вот оно ученое семя. Нет бы что-нибудь простое вроде раз, два, три, четыре... Ему экзотику подавай... Ну вот и хлебай свою экзотику заумную.

- Нажать на кнопки не могу. Лапа слишком толстая!

Смотрим мы друг на друга с товарищем, но молчим.

- Ну что, - спрашивает, наконец, Самопал, - поверим мы этому перерожденцу?

Посмотрел я на это чудо оценивающе, одним глазом. С одной стороны говорящий лев - вот он, во всей красе, а с другой кленник-то все-таки цветет.

- А вы, профессор, нам точно не грезитесь?

- Мне пригрезится может только дама неглиже, а не лев, - возражает Мефодий. - Да и с какой это стати нам обоим одно и тоже пригрезилось, к тому же еще и мужик-профессор при этом?

Говорит-то он верно, но глаз почему-то с хищника не сводит.

- Ну уж нет, - возражаю ему. - Давай-ка убедимся в этом.

И к профессору эдак нейтрально обращаюсь.

- Вы, уважаемая галлюцинация, расскажите-ка что-нибудь такое, о чем мы не знаем...

Вижу - озадачился профессор. Оно и понятно - уж больно сферы интересов у нас разные. Потом смотрю - расцвел, заулыбался.

- Про поющих львов слышали?

Я плечами пожал.

- Мы и про говорящих львов не слышали... Так что - и руками развел.

- Могу тогда не простую песню спеть, а марсианскую.

И тут же запел. Бодро так, с выражением.

Прява Куциыва примсянул прогок

Грумтум костыл мицвирашта

Дыва римпала тимася тувок

Пишкда амил и кивашка!

Шопта увора проглоти золиж

Хуку негозох гаямку

Лорапимася якуфук полис

Пули рулишта навямку.

Мява рыштою некуду долкап

Йе-йе-йе гего гракула

Ротка трыскач тимукавык золкам

Долтум зи Прява Куцива!

Хорошо спел. Душевно. Самопал к концу даже притопывать начал, только я головой покачал туда-сюда.

- Что говорящая галлюцинация, что поющая... Один фиг. Не катит, проф.

Потускнел профессор.

- Из области прикладной генетики что-нибудь знаете?

Мы с товарищем переглянулись и теперь оба отрицательно качнули головами. Преподавали, вроде что-то с похожим названием в школе, но кто ж знал, что нам эта самая прикладная генетика в жизни понадобится?

Галлюцинация себя хвостом по бокам похлестала, порычала малость и успокоилась немножко.

- Ну, тогда я только один разъединственный ход вижу.

Я брови поднял заинтересованно.

- Вы, друг мой, загнали себя в логическую ловушку.

Заинтересовался я. Про ловушки всякие мы с Мефодием много чего знаем, тема-то знакомая.

- Ну, ну, - подбодрил я своего визави. - Продолжайте...

- Если я галлюцинация, то я безвреден.... По определению. Что я вам могу сделать? Ничего!

- А если вы настоящий говорящий лев?

- А настоящих говорящих львов не бывает! - говорит профессор. - Вы же это и сами знаете. Так что напрашивается верный способ. Я вас слегка царапаю. Или кусаю. По вашему выбору, разумеется, и тогда

все становится на свои места.

А ведь прав профессор. Прав. По-другому вроде никак... Придется кому-то из нас шкурой рискнуть. Пока я думал, как бы этот тест на Самопала перекинуть, тот сообразил быстрее.

- Если что, то я этой галлюцинации башку отстрелю, - пообещал товарищ. Успокоил, значит.

Видя мои колебания, галлюцинация просительно так говорит:

- Да и что вы, молодые люди, потеряете, если сходите со мной и убедитесь, что я прав?

- Так ведь идти-то лень... - нашелся я, - по жаре куда-то неизвестно за кем. Так вот сходишь, а потом всю жизнь стыдно будет. А кровь, между прочим, тоже может оказаться галлюцинацией.

- А боль?

Тут уж я плечами пожал.

- А то вы профессор про фантомные боли в ампутированных конечностях не слышали? Вон у Зямы Зябликова протез к дождю болит не хуже настоящей руки, и ничего удивительно в этом никто не находит...Ну, может быть только, что она иногда сама собой начинает в носу у него ковыряться.

Профессор аж башкой затряс. Только ничего это не изменило. Прав он. Деваться то некуда.

- Ладно... Уговорили... Нажмем мы вам кнопочку...

Подскочил наш дикий гость, замяукал, хвостом заюлил, чисто кот.

- Тут недалеко. Вон в той стороне...

- Только пожалуйста, Казимир Львович, идите впереди... Как-то шкуре моей не по себе делается, если сзади хищник топает на мягких лапах. Это у меня наследственное...

...Мир пошел полосами, задрожал, словно ткань мира взволновалась, небо над головой стало белым, и я вынырнул из ощущений. Праздничная зелень, цветы и странный лев растворились в белизне экрана над головой.

-Так где же прекрасные инопланетянки? - спросил Михалыч, с соседнего топчана даже не успев оторвать голову от подушки. Он её по-моему и не собирался отрывать, рассчитывая на продолжение.

- Вы до них малость не дошли... Визг в небе помните?

- Да... Это что они визжали?

- Нет. Это вы в их космический корабль попали! Попали и повредили. Тот пошел на вынужденную...

Я слушал Продавца, и не мог я понять: правду он говорит или издевается над нами. И то и другое делалось с таким серьезным видом, что отличить одно от другого я не мог.