Вторая и последующие жизни - [16]

- Вот тебе, бабушка и хлорциан.

Самопал поднялся из дыма, как новое здание из развалин - спокойный, уверенный в своих силах и даже похорошевший.

- Принимай планету, Савва! Со всем содержимым, по описи.

Держа карабины наперевес, мы вышли наружу. Вокруг лежали обломки деревьев, на первый взгляд ничем не отличавшимися от земных.

- Записывай! Лес поваленный - один!

- Трассер искореженный - также один. - Откликнулся я.

- Космические гости в лице двух человек - одна пара! - продолжил мой друг.

- Космические гости идут отдельным списком. Как приглашенные на банкет, - возразил я.

Говорить-то мы говорим, точнее, треплемся, от нервного напряжения избавляясь, а природа кругом этому сильно способствует.

Виды вокруг - слов нет! Не природа даже, а отдохновение глаз.

-Тут нам самое место, - говорит. - Тут лагерь и раскинем. Речку нарекаю Дуболомкой...

Огляделся я. А что? Хорошее место! Вот лес, вон развалины наши, а вон там речка бежит... А вверх и вниз по течению деревья стеной. Под ногами у нас песчаный берег языком в воду уходит, а вода в Дуболомке до того прозрачная, что мы с Мефодием с первого-то взгляда и не разобрали где она начинается - так незаметно берег входил в неё.

Вытащили мы из трассера аварийный запас, и начали лагерь ставить шагах в двухстах от берега. Пока я с палаткой возился да охранную систему налаживал, Мефодий охотничий сезон открыл - удочки забросил да в воздух пальнул пару раз.

С местом мы точно не прогадали. Природа нам на это сразу намекнула - клев начался прямо сумасшедший. Поплавок только воды коснулся, как на него кто-то уже набросился. Мне за делами не видно, но чувствую, процесс идет - кряхтит Мефодий и восторженно поругивается. Потом дружок мой закадычный завопил. Басом. Я выглянул. Я тут тружусь, а мой дружок, оказывается, там с кем-то силой тягается. Удилище изогнулось и он в позе "упрямый колышек" наклоняясь к песку градусов под 30, упирается в берег конечностями и сопротивляется чьей-то агрессии.

Только упертость его ничего не давала - тот, кто сидел в воде стаскивал Митрофана к себе. Явно зверь-рыбу зацепил...

- Бросай, чудило! - заорал я. - Тебя сожрут, кто банкет готовить будет?

Послушался, бросил.

Только вместо того, чтоб помочь мне, как хороший друг другу помогает, он бошку свою в небо задрал и стал там что-то разыскивать. Я и сам из любопытства посмотрел - ничего. Ругаться с ним не стал, плюнул только выразительно. Только плюй- не плюй так всегда в первый день получается. Восторженный какой-то...

А потом слышу "бах!" и визг рикошета...

Гляжу я на Самопала, а тот на меня таращится.

- В кого попал? - спрашиваю, а потом и сам голову вверх деру. Ничего. Облака, ветер... Птиц и тех нет...

Мефодий от ошеломления бинокль достал, словно ни своим, ни моим глазам не доверяет. Руки у него ходуном ходят - ясно видно, что страшно крикнуть хочет - вон он, там! Туда смотреть...

Только как мы глазами по горизонту не мели и зенит не рассматривали, повода для радости не нашлось. Слова продолжали висеть гроздьями на кончиках языков, но повода сорваться для них не обнаружилось. Напряжение разрядил Самопал. В сердцах друг мой сказал такое, что в книжках говорят только отрицательные персонажи.

- Ты слышал?

- Не глухой, чай... - отозвался я, все еще пытаясь найти глазами загадочный кусок железа.

- Может птица? -предположил осторожный во всем Мефодий. - Или зверь...

Он еще чуть-чуть подумал.

- Или рыба...

- Я только одну птицу знаю, которая так кричит, когда в неё стреляют. Я её в музее транспорта видел: железнодорожный рельс её зовут. Ты что палить-то начал? Увидел чего?

Он плечами пожал.

- Ничего я не увидел. А стрельнул от восторга...

Ну что тут скажешь? Правильно ничего. Все плохое, что я о своем друге могу сказать, он уже знает. От меня же...

- Предлагаю считать это рикошетом по металлу, - говорю я. Мефодий с интересом смотрит на меня, ничего, впрочем, не понимая.

- Будем считать, что ты, брат, чуть не сбил космический корабль пришельцев.

И снова мой друг промолчал.

- Мы ведь отдыхать прибыли? Ну и давай отдыхать, разыгрывая поиски чужого разума на фоне девственной природы. Рикошет имел место? Имел! Факт есть факт. Его надлежит отметить, но всерьёз не принимать.

- А что надо воспринимать всерьез, - спрашивает он на автомате. Ну так я его к этому вопросу и подводил.

- А всерьез надо воспринимать разбивку лагеря и подготовку банкета.

Размечтался я.

Мефодий как про лагерь услышал, бросился птерокар собирать. Собрал, конечно.

А как собрал, так его после этого как шилом ткнули, орет в полном восторге:

- Давай, Савва на разведку мотнемся. Обозрим угодья с воздуха! Может на твою летающую рельсу наткнемся!?

Это он мне так сказал. Чего там разведывать? Планета пуста как карман перед получкой и есть уже хочется. Я уж лучше бутербродами с тунцом займусь.

- Нет уж, Мефодий. Давай сам. У меня тут и так дел в двух руках не унести... Только через полчаса чтоб как штык тут стоял. Как Сивка-бурка, вещая каурка... Как...

Он, разумеется, недослушал и умотал в зенит.

Ну, конечно, вернуться опоздал. Появился где-то через час, и выражение лица его источало такую обиду, что впору было ему утиральный платок подать и сопли вытереть.