Вторая брачная ночь - [10]

Глава 4

— История, достойная Макиавелли, — произнесла Элизабет после некоторой паузы, во время которой восстанавливала дыхание. Ксандер промолчал: а что он, собственно, мог сказать. — Но как сюда вписывается Ана?

Он похолодел:

— Так ты знаешь?

Все эти годы, когда на ум ему случайно приходила Элизабет, он задавался вопросом, узнала ли она о его погибшей невесте. Он не говорил о ней публично, однако время от времени о нем появлялись статьи с ее упоминанием.

Когда Ксандер разорвал помолвку, он не стал разбираться с последствиями. Его тошнило от всего, включая членов обеих семей. И он уехал на остров Святого Франциска, где и встретил Элизабет.

Она была словно луч света, осветивший его жизнь. Любящая и искренняя — а Ксандер до этого видел только равнодушие и манипуляцию. И его охватила жажда обладания, которую он тогда принял за любовь. Он не знал о том, что его родители и семья бывшей невесты отложили объявление о расторжении помолвки, надеясь, что он одумается и все-таки на ней женится.

Но сама Ана знала, что он никогда не передумает.

Когда его мать позвонила сообщить о ее смерти, Ксандер обрушился с небес на землю и ясно осознал одну вещь: в его доме Элизабет не продержится и недели. Яркий солнечный свет погаснет, уничтоженный тьмой, которая окружает его родителей и то общество, в котором они вращаются.

— Я знаю, что ты был с ней обручен, — тихо сказала Элизабет. — Что вы были влюблены друг в друга с детства. И что ты мне об этом не говорил. — Ее голос прервался. — Ты солгал, что раньше никогда не любил. — Она тряхнула головой, и ее голос снова обрел силу: — Как ты собираешься объяснять женитьбу на мне, будучи обрученным с другой? Разве это подтверждает твою благонадежность?

Он даже не моргнул:

— Я разорвал помолвку с Аной до того, как встретил тебя. И она умерла, пока я был на острове Святого Франциска. Но я не нарушал своего слова и уж тем более не мог предвидеть, что с ней случится.

Ксандер знал, что его слова звучат бездушно. Но когда он думал об Ане, то всегда ощущал холодную пустоту внутри. Он не знал, о чем она думала в ночь своей гибели. Но чувство вины за ее смерть будет преследовать его вечно.

Некоторое время Элизабет не двигалась, а просто молча смотрела на него. Он вспомнил, как она страдала, когда он ее оставил, и его вдруг охватила жалость к ней и ненависть к себе. Почему он все время заставляет страдать тех, кого любит?..

Наконец Элизабет произнесла:

— Это правда или просто очередное удачное объяснение для прессы?

— Правда. Наши отношения с ней были кончены, когда я встретил тебя.

Она глубоко вздохнула, затем отрывисто кивнула и вышла из машины.

Оставшись один, Ксандер прикрыл глаза. Элизабет действительно изменилась. Раньше, глядя на нее, можно было сразу сказать, что она думает или чувствует. Но теперь она воздвигла вокруг себя непроницаемую защиту. Но дело было не только в этом: у нее появилась твердая опора внутри. Если та Элизабет была бы абсолютно раздавлена общением с его матерью, эта с легкостью даст сдачи кому угодно. А значит, она без особенных потерь переживет их мнимое примирение. Если, конечно, не считать дела ее жизни, которое будет уже не вернуть.

Размышляя так, он вышел из машины и бросил ключи парковщику. Камера снова застрекотала, но он, не обращая на нее внимания, вошел в лобби отеля. Настала пора разыгрывать спектакль для более широкой аудитории.

Элизабет стояла у стойки регистрации. Ксандер подошел к ней, приобнял за талию и назвал дежурной свою фамилию. Девушка удивленно расширила глаза. Даже на небольшом курортном острове слышали о его «похождениях».

Ксандер подписал формы, и им дали ключ-карты от номеров. Элизабет прочла название коттеджа и чуть было не уронила карту.

— Приятного отдыха! — с намеком сказала девушка за стойкой.

Ксандер взял Элизабет за руку и потянул за собой. Ей хотелось его убить, но пришлось вместо этого пойти за ним в тот же самый коттедж, который он снял для них после свадьбы.

Они прошли по той же узкой каменистой тропинке мимо того же бара на открытом воздухе, в котором играл тот же ненавязчивый джаз. Точно так же благоухали цветы по сторонам тропинки и стрекотали сверчки в тех же самых зарослях травы… Ничего не изменилось. Кроме них.

Ксандер больше не был тем притягательным красавчиком, в которого она влюбилась, даже не зная, что он за человек. Теперь он был закаленным в боях с конкурентами бизнесменом, а по безжалостности мог бы дать фору ее матери.

Кроме того, тогда он ее не любил. Это было просто попыткой выбить клин клином, которая зашла слишком далеко.

Но эти виды, эти запахи и звуки вызвали в ее памяти шквал воспоминаний. В самом начале тропинки он подхватил ее на руки и нес до самого входа в коттедж. Потом опустил, чтобы открыть дверь, а затем принялся страстно целовать у этой самой стены. А потом снова поднял на руки и перенес через порог.

В этом самом коттедже они бессчетное количество раз занимались любовью, и все было хорошо ровно до того момента, когда он поднял трубку, — а потом бросил Элизабет быстрее, чем игрок в крокет бросает мяч.

Тогда она этого не знала, но, оказывается, в тот момент ему сообщили о смерти его невесты.