Всю жизнь с морем - [17]

Пополнив запас продовольствия и пресной воды, «Викинг» после трехсуточной стоянки покинул порт Сан-Луи. Наш путь лежал к знаменитому мысу Доброй Надежды, мысу Бурь. Становилось уже не так жарко — в Южном полушарии наступила зима. Неожиданно заболел Неупокоев — обострилась старая болезнь легких.

Мне очень хорошо запомнился один из вечеров, когда «Викинг» проходил мимо Кейптауна. Еще свежи в памяти были события англо-бурской войны. Мы плыли мимо тех мест, где маленький и отважный народ героически сражался за свою свободу. Легкий ветерок гнал к африканской земле пушистые облака. Горизонт, куда опускалось заходящее солнце, словно светился багровыми бликами. И неожиданно кто-то запел: «Трансвааль, Трансвааль, страна моя, ты вся горишь в огне…»

В начале сентября «Викинг» достиг острова Святой Елены. Мы бросили якорь на рейде единственного там порта Джемстауна. Остров Святой Елены, где провел свои последние дни низверженный император Наполеон Бонапарт, представлял нагромождение скальных, круто идущих к морю, плит. В камне была вырублена лестница, девятьсот девяносто ступенек которой соединяли небольшой порт с городом. В сером одноэтажном доме, покрытом черепицей, когда-то и проводил свой вынужденный досуг бывший император Франции.

Для нас, русских, стоянка у Святой Елены была печальной: здесь мы оставили в госпитале В. К. Неупокоева. До отплытия мы каждый день навещали его.

Юго-восточный пассат умеренной силы гнал барк к островам Зеленого мыса. Неожиданно ветер резко изменился и сильный норд-ост заставил нас отклониться западнее от генерального курса, проложенного к берегам Англии. Это значительно удлиняло наш путь. На судне урезали пищевой паек, а вскоре весь экипаж оказался на полуголодном рационе. В середине ноября, когда «Викинг» вошел в полосу сильных штормов, все питание состояло из чашки испорченного какао и горсти плесневелых сухарей. На паруснике появились больные. Судовой лазарет, обычно пустой, был заполнен до отказа. Около недели провел там и я. Во время подъема по вантам в сырую погоду я не удержался, видно сказалось недоедание, и скатился на палубу с высоты четырех метров, сильно разбив колено. Только счастливая случайность спасла меня от падения за борт.

Беспрерывные штормы с холодными дождями, изматывающие авралы, голод — все это сильно влияло на настроение людей. Среди датчан иногда начали вспыхивать ссоры, доходившие до драк. Мы, русские, оказались морально крепче, хотя и находились в тех же условиях.

В декабре «Викинг» попал в центр жесточайшего урагана. Ночью сорвало бизань и стаксель, лопнули даже цепные шкоты. Холодные, гороподобные валы бросали барк, как утлую лодчонку. Потоки воды заливали палубу, грозя смыть моряков за борт. Ветер не свистел, а ревел, и этот рев сливался в сплошной гул от ударов тяжелых волн о корпус барка. Весь экипаж боролся с ураганом. Особенно опасны были хлеставшие по реям и парусам оборванные цепные шкоты. Ветер достигал такой силы, что «Викинг» без парусов, под голым рангоутом, несся со скоростью десять узлов.

И все-таки шторм нам не показался таким страшным, как первый, когда мы плавали на «Надежде» хотя этот был гораздо сильнее. Мы уже «оморячились». Во время урагана многие суда погибли в Атлантике. В районе Дувра выбросился на камни и затонул крупнейший в то время немецкий пятимачтовый барк «Прейссейн».

Трое суток свирепствовала непогода. Через несколько дней «Викинг» вошел в пролив Ла-Манш и с поста на маяке сообщил о своем крайне тяжелом положении с продовольствием. Через сутки английский буксир снабдил нас всем необходимым. В это же время от продолжительной болезни умер один из датских курсантов. Мы похоронили его в море.

В первой половине декабря 1910 года барк прибыл в пункт назначения — английский порт Гулль. Здесь русский консул передал нам полное заботы и тревоги за нас письмо от Неупокоева. Владимир Константинович писал, что он на днях английским судном прибудет в Англию, а потом отправиться в Петербург, к родным. Консул сообщил нам, что состояние здоровья Неупокоева очень тяжелое.

В середине декабря мы тепло распрощались с экипажем «Викинга». Я часто вспоминаю красавец-парусник.

Недавно, в ноябре 1967 года, «Викинг» установлен в Гетеборге как памятник-музей парусному флоту.

Глава V Трамповый рейс

Из Гулля пятерых курсантов отправили на Родину через Петербург, а троих — меня, Петю Мюллера и Николая Вильчека — в Копенгаген. Оттуда мы собирались вернуться во Владивосток на пароходе «Нева».

«Нева» должна была идти во Владивосток трамповым (трамп — по-английски «бродяга») рейсом, то есть судно идет из порта в порт, набирая случайные, не запланированные заранее грузы. В начале двадцатого века трамповые суда были обычным явлением. Плавание на них считалось особенно тяжелым, так как в погоне за прибылью судовладельцы экономили и на количестве экипажа, и на его питании. Порой трамповые суда шли без захода в порт по нескольку недель.

К «Неве» мы подошли рано утром, порт только начал просыпаться. На трапе стоял коренастый моряк и, прищурившись, смотрел на нас. Это был старший помощник капитана Осис.