Вся жизнь в цирке - [32]
Я помню Синьковскую с 1926 года; она считалась бесстрашной гимнасткой и всегда заканчивала свой номер вращением на лопинге — жесткой трапеции, которая сначала сильно раскачивалась, а потом делала обороты вокруг своей оси.
Потом мы видели Синьковскую и ее мужа Лисина в Московском цирке, их появление на арене произвело на меня сильное впечатление. Объявлялся номер, и на манеж в луче прожектора выезжали блестящие рельсы. По рельсам стремительно двигалась миниатюрная серебристая ракета с вращающимся пропеллером. Достигнув центра манежа, ракета делала полуоборот, медленно взлетала в воздух и начинала летать по кругу. На несколько секунд наступала темнота, а когда луч прожектора освещал ракету, взору представали артисты, летящие в воздухе и напоминающие сказочных белых птиц. Синьковская и Лисин обычно работали в белых костюмах с большими шелковыми рукавами. Свой полет артисты заканчивали вращением в зубнике в то время, когда ракета опускалась на манеж.
Номер «Круг» почему-то недолго просуществовал в репертуаре артистов.
К куполу прикрепляли большой металлический круг, Лисин выносил партнершу, стоявшую у него на плечах, и в таком положении они взбирались по канату под купол. Подъем по вертикальному канату с партнершей раньше считали делом невозможным. Номер заканчивался ездой на велосипеде вниз головой. Лисин ехал по кругу на одноколесном велосипеде, держа свою партнершу в зубнике, а она на трапеции, имеющей форму кольца, повисала на подколенке. Они объезжали круг, затем, отцепившись от велосипеда и повиснув на тросе, опускались на манеж.
Я назвала здесь целый ряд первоклассных цирковых номеров, по праву являющихся гордостью советского цирка. Важно заметить, что все эти номера были выпущены в годы Великой Отечественной войны. В то время когда советский народ вел кровопролитнейшие бои с фашистами, отстаивая свою родину, искусство, и в том числе цирк, продолжало развиваться. Мы, цирковые артисты, делали все возможное, чтобы создавать все новые и новые художественные ценности, и даже в самые суровые для родины дни всегда встречали поддержку Коммунистической партии и Советского правительства. В этом принципиальное преимущество советского цирка перед буржуазным и причина, почему наш цирк за короткое время добился столь выдающихся успехов.
Я не назвала еще многих артистов, проявивших свое мастерство в годы войны. Ведь моя книга все-таки биографическая, и я опять возвращаюсь к рассказу о работе нашей семьи.
После Великой Отечественной войны
Мы продолжали совершенствовать свои номера. Творческая лихорадка уступала место спокойным репетициям над созданием новых трюков, усовершенствованием имеющихся.
Если в период Великой Отечественной войны мы главным образом выступали в Москве и Иваново, то теперь гастролировали в различных городах Советского Союза. В течение шести лет побывали на Урале, Кавказе, Украине, в Сибири, Средней Азии, Белоруссии и Дальнем Востоке.
Наиболее яркое событие этого периода — наша работа в коллективе «Женщины — мастера циркового искусства». Коллектив возник стихийно, но просуществовал более трех лет. Своим возникновением он обязан талантливому режиссеру, художественному руководителю Ленинградского цирка Георгию Семеновичу Венецианову. Венецианов — в прошлом драматург и театральный режиссер, Большой мастер постановок прологов, клоунских интермедий, эпилогов и пантомим, Георгий Семенович немало выпустил и цирковых номеров, особенно музыкальных и конноспортивных.
В 1951 году Венецианов решил показать ленинградцам цирковую программу, в которой участвовали бы только женщины, лучшие артистки, представляющие-все жанры циркового искусства. Был разработан специальный сценарий. В программу включили аттракцион дрессировщицы львов Ирины Бугримовой. Этот цирковой спектакль имел у ленинградцев большой успех; с первого до последнего дня гастролей над кассой висела табличка: «Аншлаг».
Но в Москве программа прошла без особого успеха. Виновато в этом было руководство Московского цирка, включившее несколько номеров с участием мужчин. В Ленинграде же были только мужчины-клоуны.
В Москве не был показан удачно поставленный Венециановым пролог, посвященный советской женщине. И, наконец, текст для клоунов, также посвященный женщинам, был тоже заменен.
Более десяти лет назад мы гастролировали на Кавказе с номером на двойной проволоке. Сейчас мы должны были предстать перед зрителем юга с новыми аттракционами.
Цирковые артисты всю жизнь разъезжают, и дни, проведенные в поезде, считают самыми отвратительными. Несчастье состоит в том, что в поезде почти невозможно репетировать. Но природа Кавказа очаровала нас, и мы забыли о дорожных неудобствах. Была ранняя весна. Нежная зелень, цветущие фруктовые деревья, величественные горы со снежными вершинами и быстрые горные речушки — все радовало глаз. Настроение было приподнятое — поезд приближался к Еревану. Нам никогда прежде не приходилось работать в этом городе. Приятно приезжать туда, где не был, а еще приятнее выступать перед зрителем, который тебя никогда не видел.
Но едва мы вышли на привокзальную площадь, как настроение сразу испортилось. Крикливые цирковые афиши возвещали: «На манеже — 75 женщин», под этим броским заголовком более мелким шрифтом было напечатано: «Коллектив — женщины-мастера циркового искусства». Фамилии артистов, выступающих в программе, вообще не напечатали. Такая манера составлять афиши напомнила мне старый цирк, где директора ничем не гнушались для привлечения публики. Мое возмущение не нашло поддержки у руководства цирка, и прошло немало времени, прежде чем афиши были переделаны.
В год Полтавской победы России (1709) король Датский Фредерик IV отправил к Петру I в качестве своего посланника морского командора Датской службы Юста Юля. Отважный моряк, умный дипломат, вице-адмирал Юст Юль оставил замечательные дневниковые записи своего пребывания в России. Это — тщательные записки современника, участника событий. Наблюдательность, заинтересованность в деталях жизни русского народа, внимание к подробностям быта, в особенности к ритуалам светским и церковным, техническим, экономическим, отличает записки датчанина.
«Время идет не совсем так, как думаешь» — так начинается повествование шведской писательницы и журналистки, лауреата Августовской премии за лучший нон-фикшн (2011) и премии им. Рышарда Капущинского за лучший литературный репортаж (2013) Элисабет Осбринк. В своей биографии 1947 года, — года, в который началось восстановление послевоенной Европы, колонии получили независимость, а женщины эмансипировались, были также заложены основы холодной войны и взведены мины медленного действия на Ближнем востоке, — Осбринк перемежает цитаты из прессы и опубликованных источников, устные воспоминания и интервью с мастерски выстроенной лирической речью рассказчика, то беспристрастного наблюдателя, то участливого собеседника.
«Родина!.. Пожалуй, самое трудное в минувшей войне выпало на долю твоих матерей». Эти слова Зинаиды Трофимовны Главан в самой полной мере относятся к ней самой, отдавшей обоих своих сыновей за освобождение Родины. Книга рассказывает о детстве и юности Бориса Главана, о делах и гибели молодогвардейцев — так, как они сохранились в памяти матери.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Поразительный по откровенности дневник нидерландского врача-геронтолога, философа и писателя Берта Кейзера, прослеживающий последний этап жизни пациентов дома милосердия, объединяющего клинику, дом престарелых и хоспис. Пронзительный реализм превращает читателя в соучастника всего, что происходит с персонажами книги. Судьбы людей складываются в мозаику ярких, глубоких художественных образов. Книга всесторонне и убедительно раскрывает физический и духовный подвиг врача, не оставляющего людей наедине со страданием; его самоотверженность в душевной поддержке неизлечимо больных, выбирающих порой добровольный уход из жизни (в Нидерландах легализована эвтаназия)
У меня ведь нет иллюзий, что мои слова и мой пройденный путь вдохновят кого-то. И всё же мне хочется рассказать о том, что было… Что не сбылось, то стало самостоятельной историей, напитанной фантазиями, желаниями, ожиданиями. Иногда такие истории важнее случившегося, ведь то, что случилось, уже никогда не изменится, а несбывшееся останется навсегда живым организмом в нематериальном мире. Несбывшееся живёт и в памяти, и в мечтах, и в каких-то иных сферах, коим нет определения.