Встречи... Разлуки... - [21]

— А теперь рейс у вас будет дальний: пойдете вокруг Африки в Басру, — взяв с буфета пепельницу и усевшись в кресло, сообщил Реутов. Держался он непринужденно, словно пришел в свой собственный дом.

— На несколько месяцев? Как же быть? Ведь отпустили меня из больницы лишь на полгода.

— Я думаю, что этот вопрос уладим. Достаточно будет звонка вашему начальству. Почему бы вам вообще не остаться на судне?

— Видите ли, как невропатолог я могу деквалифицироваться. В больнице каждый день новые больные. Практика.

— Ну что, будем пировать? — спросила Нина.

— Позвольте уж мне! — Реутов взял у нее из рук бутылку, со знанием дела откупорил и стал разливать вино.

Татьяна уже несколько раз поглядывала на часы, но Реутов и не думал уходить.

— Оставайся у меня, — сказала Нина подруге, довольно бесцеремонно перебив своего гостя, когда он увлеченно рассказывал, как приехавший большой начальник предложил ему высказать свои соображения по вопросу эксплуатации рыболовецкого флота.

— Скучища с ним. Не завидую тебе, — сказала Татьяна, когда Реутов, наконец, ушел.

— А что делать? Портить отношения никак нельзя.

Татьяна тихо рассмеялась:

— Завтра попробую назначить моему капитану свидание.

— Уже «моему»? Ты же решила держаться с ним строго официально.

— Так оно и будет…

…На другой день, убедившись, что старшего помощника нет на судне, а капитан в каюте один, Татьяна постучала: вот список медикаментов, которые ей необходимо сейчас же выписать и получить. Пал Палыч как назло отсутствует. Кроме того, Николаю Степановичу необходимо явиться на комиссию, продлить санитарный паспорт.

Все это говорилось спокойно, служебным тоном. В предложенное кресло Татьяна села только после повторного приглашения.

Добродушно, даже чуть-чуть самодовольно, капитан улыбнулся, закурил и, откинувшись на спинку кресла, спросил:

— Ну как, вы довольны, что наконец вернулись домой?

Его забавляла официальность Татьяны. Пожалуй, она уж слишком героически подавляет свои чувства. Однако он видел, как дрожали ее пальцы, когда положила на стол списки.

— Значит, довольны. Уже повидались со своими друзьями?

— Да, да, конечно. А сегодня собираюсь в театр.

— В драматический?

— Нет, в оперу. Не знаю только, как с билетом. Пойду пораньше, может быть, удастся купить с рук.

— Неужели некому позаботиться о билетах? — Капитан покровительственно улыбнулся.

— Некому, — простодушно призналась Татьяна. — Да я привыкла ходить одна.

— М-м-да, — неопределенно пробормотал капитан.

Татьяна и не надеялась, что он предложит свои услуги. И все же не сомневалась, что перед началом спектакля Николай Степанович «случайно» пройдет мимо театра.

Вечером, одевшись с особой тщательностью, Татьяна пошла в театр. Билетов, как и следовало ожидать, в кассе не оказалось, и она прогуливалась у входа, не проявляя, однако, особого интереса к тем, у кого оказывался лишний билет.

Из трех переполненных автобусов высыпали вездесущие туристы. До начала спектакля осматривали лепные украшения балконов, эркеров, портала. Группами стояли подле скульптур перед центральным входом.

Капитана все нет. Значит, она ему безразлична. Ведь не он искал встречи. Там, в Новороссийске, она знала, что после обеда Николай Степанович отправится в город. Ждала его возле проходной порта, пошла следом и около магазина — «случайная» встреча.

Погас и снова вспыхнул свет в театре. Нет, туда она не пойдет и вечер терять не будет — до отхода всего два дня. Потом опять море, и далеко не такое приятное покачивание судна, как об этом рассказываешь на берегу. Вероятно, Алик дома. На всякий случай, зная наперед, что не позвонит, сказала, чтоб ждал до девяти. И вот, оказывается, она сдержит слово.

Сегодня собирается «компания-люкс», как выразился Алик.

Как все же хорошо, что не сказала прямо этому высоконравственному капитану: приходите к театру. С самовлюбленным видом ответил бы отказом, и все разговоры об «официальных отношениях» свелись бы на нет. Достаточно того ложного шага, который она сделала при первом посещении судна.

Пора уходить. Даже если б он сейчас появился, нельзя, чтоб увидел ее здесь, ожидающей, когда спектакль уже начался.

И все-таки интересно, где он сейчас: задержался с друзьями или спит после сытного обеда дома?

Не догадывалась Татьяна о том, что никакого внимания капитан не обратил на ее слова о театре. Слишком он был простодушен, чтобы понять намек, слишком мало думал о любовных утехах, чтобы искать с ней встречи. Его вполне устраивала влюбленность «наивной девчонки» и ее желание сохранить все в тайне. И если бы она дала понять, что стала чем-то большим для него, нежели подчиненной, он бы забеспокоился и, быть может, постарался бы даже от нее избавиться.

Отношения с женой стали почти такими же, как прежде. Он был признателен Леле за то, что она как бы вовсе не заметила его раздражительности в день прихода, суховатых радиограмм и «правильно поняла» нежелание приглашать ее в Новороссийск.

В день, когда Татьяна сказала о своем намерении побывать в опере, капитан рано ушел домой. Жена позвонила на судно, чего раньше никогда не делала, зная, что телефон не всегда подключен к каютам и надо идти к трапу, чтобы поговорить.