Встречи... Разлуки... - [11]

— Нет, нет! Вы и не представляете… Я сама не могу представить, что завтра никуда не надо бежать. Что все кончилось. Спасибо вам, Елена Ивановна. Какое же вам спасибо! Если б я могла для вас что-то сделать.

— Сделаете, сделаете! Попаду в больницу, уколов вдвое больше сделаете, иглу потолще возьмете. Идет?

— Ну можно ли так шутить?! Спасибо еще раз. Бегу успокоить маму!

— Привет ей и всего вам доброго! — Елена Ивановна медленно положила трубку на рычаг, обернулась к сыну. — Так о чем же ты меня не спрашиваешь?

— А может, и не нужно спрашивать? — Губы Васи искривлены недоброй усмешкой. Юношеское лицо с мягкой линией подбородка, щек словно отвердело, резче обозначились скулы.

— Говори, раз уж начал.

— И ты ответишь? Правду?

— Во лжи меня еще никто не уличал.

— Хорошо. — Он отвел глаза, не сразу спросил: — Почему ты никогда не рассказываешь об отце?.. О моем отце? И… тот знает, что вы… с отцом в загсе не были?

Елена Ивановна отшатнулась. Никак не ждала она этого вопроса. Дыхание у нее перехватило, она чувствовала, как тяжело кровь ударяет в затылок.

— Разве это имеет какое-либо значение?

— Для меня нет… — Он сделал ударение на слове «меня». — Бабушки, дедушки, какие-нибудь родственники у меня остались?

— Я их не знала.

— Никого?

— Никого.

— А откуда он родом?

— Тоже с Украины. Полтавчанин… — Она не сомневалась, что когда-нибудь произойдет этот разговор. Первой хотела его начать. Рассказать ему, взрослому, все, чего не сказала даже Николаю. Но сейчас, при таких обстоятельствах, она не станет говорить о прошлом, дорогом и тяжелом. Не будет оправдываться.

…Она так и осталась сидеть в темной комнате, прислушиваться к его замирающим на лестнице шагам. Откуда он узнал? Ведь она никому никогда не показывала метрики. Сказала, что сгорела в Ленинграде — метрика сына с прочерком против фамилии отца.

Так и есть: в спальне, на полу раскрытый чемодан, с которым когда-то приехала из Ленинграда.

Что Вася искал в ее бумагах? Она торопливо перебирала их. Справка о работе в госпитале. Пропуск, разрешающий хождение по городу после комендантского часа. Удостоверения к медалям. Кусочек клеенки, который надели на руку новорожденному… Счастливые, незабываемые минуты в холодном госпитальном коридоре, где она услышала первый крик своего сына. Рядом такие же, как она, матери. Но ей казалось — нет счастливей ее, потому что она дала жизнь сыну Тараса, которого нет и который будет жить в этом мальчике…

Вот она, пожелтевшая вырезка из фронтовой газеты: «…пал смертью храбрых Тарас Сокур…»

Школьные грамоты Васи, несколько уцелевших фотографий мамы, отца. Но в конверте не было еще одной единственной фотографии Тараса.

Этого снимка Елена Ивановна так и не нашла…

Глава 6

Николай Степанович без особого удовольствия думал о необходимости идти в магазин, чтобы выбирать подарки жене. Было время, когда находил он в этом известную прелесть, представляя себе, как обрадуется Леля новым туфлям (старые-то совсем износились) или красивому платью. Но теперь у нее больше чем достаточно всякой всячины. Однако раз уж пообещал привезти шубку, значит, надо идти, хотя капитану вроде бы и не к лицу слоняться по магазинам.

Неожиданно на помощь пришла Татьяна Константиновна, предложив свои услуги. Получилось это случайно, просто к разговору пришлось. Виктор, который уже бывал в Монреале, пообещал показать город, проводить Лазареву в лучшие магазины. И тут Николай Степанович между прочим заметил: и ему надо отправиться за покупками. Однако он не совсем уверен, что при нынешней моде выберет то, что носят.

Лазарева, мило улыбнувшись, сказала полушутя, что берется выполнить все его поручения. Из вежливости Николай Степанович сначала отклонил это предложение. Но потом согласился.

Оставалось выяснить, что купить и какой размер платья носит жена капитана.

— Елена Ивановна в плечах, пожалуй, чуть-чуть пошире вас, а рост такой же, — уточнил Виктор. — Вполне можете на себя примерять.

— Меня всегда восхищают женщины, которые, имея взрослых детей, сохраняют в таком возрасте девичью фигуру, — со свойственной ей непосредственностью воскликнула Лазарева.

Николаю Степановичу стало немного не по себе, и он сказал, сбавляя жене год:

— Елене Ивановне тридцать шесть.

— Да, да. Я постараюсь выбрать что-нибудь поскромнее и поизящней.

— Буду вам крайне признателен, — чуть-чуть холоднее, чем следовало, проговорил Николай Степанович. Он никогда не задумывался над тем, что Леля старше его, и слова Лазаревой были ему почему-то неприятны.

Занятый подходом к порту, швартовкой, объяснениями с властями, Николай Степанович не вспоминал о разговоре с Лазаревой. Но когда моряки собрались в город, он подумал о ее обещании.

— К вам представитель фирмы пожаловал, — доложил вахтенный помощник. — По трапу поднимается.

Николай Степанович окинул взглядом свой салон. Все как надо — чистота, порядок. Машинально провел рукой по щеке. Да ведь час назад брился.

Вошел седеющий, с узкой полоской усов над влажными губами, элегантно одетый мужчина. Капитан сделал шаг навстречу. Всего лишь шаг. Пригласил сесть. Сначала рюмка коньяка, потом деловой разговор.