Встречи на берегах Ёдогавы - [6]

На страницах газеты «Асахи» сама Танабэ Сэйко так оценивает роль Литературной школы в своей писательской биографии: «Очень трудно создать произведения, которые бы выдержали критику читателей. Но школа научила меня этому. Я училась всего год — на основном курсе и на курсе усовершенствования. За это время я приобрела много замечательных друзей среди литераторов, почувствовала интерес к Сартру. Встреча с литературой определила мою судьбу. Мои слова можно отнести ко всем учащимся».

В Осака меньше писателей и издательств, чем в Токио. Этот торговый и промышленный город всегда считался «бесплодной в литературном отношении землей», но энергия новой литературы дает о себе знать все больше и больше. Как и Токийская литературная школа в Наканоку, Осакская литературная школа — явление уникальное.

«Мы слишком бедны, чтобы иметь свое здание» — эту фразу, мне кажется, можно продолжить: «…но слишком богаты, чтобы растить таланты и без него».

«Вперед, только вперед!»

…На берегу живописного озера Яманака у подножия царственной Фудзиямы веселилась, митинговала, спорила и гневалась молодежь. Это был фестиваль японо-советской дружбы в августе шестьдесят шестого. А весной того же года в Москву приезжали члены подготовительного комитета, объединившего различные молодежные организации страны. Среди них был и Хино Нориюки. Его долговязая фигура, наверно, многим бросалась в глаза в тот летний фестивальный месяц.

Неизгладимое впечатление оставило в душе Хино путешествие в Советский Союз. Он называет города, в которых побывал: Москва, Ленинград, Ереван, Хабаровск, Находка…

— Мне очень хочется снова увидеть Россию. Если соберу денег, непременно поеду в СССР. Буду счастлив опять повидать Москву. И еще Ясную Поляну. О встрече с Толстым мечтаю давно…

Забегая вперед, скажу: эта мечта осуществилась в 1972 г. — в составе делегации деятелей культуры Хино вновь побывал в Советском Союзе.

Хино не очень похож на японца. Худощавый, стройный, с тонкими чертами лица и совсем не раскосыми глазами, а главное — «баскетбольный» рост: метр восемьдесят два!

Рядом с Хино — его спутница жизни. Она тоже выглядит не типично — нет столь характерной для японок миниатюрности. Я невольно ловлю себя на мысли, что передо мной наша русская или скорее украинская девушка, вот только застенчивость, робость — это уж от японской веками освященной традиции: у женщины свое место в жизни. И все же спутница Хино — человек вполне современный. Ее зовут Мнтико. Она художница-декоратор. Постоянной работы, к сожалению, нет, а случайные заработки не часты. Молодые живут более чeм скромно, по-студенчески. Митико изучает поэзию в Осакской литературной школе, где ее муж, Хино, работает ответственным секретарем канцелярии. Познакомились они весной 1967 г. А потом сыграли свадьбу, на которой было человек сто гостей.

— В основном были наши друзья студенты и родственники. Собрали по тысяче иен и сняли зал «Кайкан». А у вас бывают студенческие свадьбы вскладчину?..

…В каждом деле есть люди, у которых чуть-чуть больше огонька, чем у других, чуть-чуть больше энергии и задора и намного больше хлопот и дел. В мероприятиях, проводимых Осакской литературной школой, один из этих людей — Хино Нориюки. Он договаривается, согласовывает, увязывает, ожидает, сопровождает — словом, он незаменим на должности ответственного секретаря.

Осакская литературная школа постоянно расширяет «географию» своих мероприятий. При случае охотно устраивает встречи с литераторами, приезжающими из-за рубежа. Правда, встречи такие крайне редки, но они собирают много любителей. Вот и приезд советских японоведов в Осака послужил поводом для установления новых и укрепления старых связей.

Мое первое знакомство с Осакской литературной школой состоялось в 1966 г., когда мне довелось участвовать в литературной встрече в составе группы переводчиков второй Советской торгово-промышленной выставки.

…Помню, мы шли по ночному городу и Оно-сэнсэй показал мне каменное изваяние божества, которое действительно оказалось всесильным. Плеснув водой, как положено по ритуалу, в будду Мидзукакэфудо, которого жжет вечный огонь, я загадал желание: встретиться снова с друзьями из школы, снова приехать в этот огромный город.

В один из майских дней семидесятого года я оказался в актовом зале Осакского городского клуба учителей, где были Оно Тосабуро, Минатоно Киёко и около ста слушателей Литературной школы. Меня, работавшего в Советском павильоне на ЭКСПО-70 консультантом по русской и советской литературе, попросили выступить здесь с лекцией «Революционные традиции в советской поэзии».

Я поразился жадному интересу к советской литературе, к жизни в СССР, который проявляла творческая молодежь, заполнившая зал. И если лекция о советской поэзии заняла около часа, то ответы на вопросы — значительно больше. Будущие литераторы интересовались всем. Они хотели узнать как можно больше о нашей стране и ее духовной жизни. В зале вырастал лес рук, едва председательствующий спрашивал: есть ли вопросы?

Вопросы были разные — и наивные, простодушные, свидетельствовавшие о недостаточности объективной информации о Советском Союзе, и серьезные, продиктованные стремлением познать глубинные процессы, происходящие в привлекательном, неизвестном мире, и курьезные, порожденные слухами.