Встреча с границей - [21]

Наконец мы остановились на ровной, широкой площадке. Перевал взят! Старшина Аверчук обошел автомашины, придирчиво осмотрел новобранцев и, сделав вид, что не заметил бледных лиц, молчком снова сел в кузов переднего грузовика.

К удивлению всех, спуска не последовало. Мы снова покатили по широкой долине с такой же серой, выжженной землей. Впереди показался большой населенный пункт, укрытый зелеными кронами деревьев. На его окраине старшина высадил нас из машин, построил в две шеренги. Правда, и в строю мы не стали молодцеватее. У одних на голове были кепки, у других — шляпы, у третьих — просто копны волос. Об остальном и говорить нечего: широченные и узенькие, дудочкой, брюки, серые, коричневые, зеленые, бежевые, синие, черные пиджаки, пальто, ватники и вообще не поймешь что. Дорога была дальняя, все это смялось, запылилось.

— Смирно! Напра-во! — скомандовал старшина.

Но тут уж совсем кончился всякий порядок, если только он был. Кто повернулся направо, кто налево, а некоторые так неуклюже развернулись, так двинули плечищами своих соседей, что тех вышибло из строя.

— И-эх, пограничники! — только и мог вымолвить Аверчук.

Городок, по которому мы нестройно шагали, встретил нас гигантскими шапками карагача и мягкой, густой, невесомой пылью. После того как неслышно проплывала автомашина, клубы пыли долго висели в воздухе, точно раздумывая, не остаться ли им навечно между небом и землей.

Когда стали подходить к военному городку, старшина вдруг оживился и громко крикнул:

— Кто хорошо поет?

— Козловский, — подсказал кто-то из замыкающих.

— А ну, Козловский, запевай! — скомандовал старшина.

Все дружно захохотали.

Над массивными воротами было натянуто красное полотнище с приветливой надписью: «Добро пожаловать, молодые пограничники!» Двор... нет, не двор, а огромный парк, сказочное царство зелени! Веером расходившиеся аллеи окаймлены могучими тополями. Густые кроны деревьев заслонили небо. Повеяло прохладой. После голой, выцветшей земли, жары и пыли наступило такое блаженство, что мы, забыв о строе, дышали шумно, глубоко, словно бегуны, преодолевшие утомительную дистанцию.

Нас вели мимо одноэтажного здания, как я определил, штаба пограничного отряда. Вход в него оберегали каменные львы на высоких постаментах. Собственно, они сейчас только очень отдаленно напоминали фигуры львов. Когда-то каждый из них, видимо, был с открытой пастью, но от многократного подновления рты зверей надежно залепили краской. И теперь было трудно определить, каким ископаемым принадлежали эти головы.

Но вот мы оказались на футбольном поле. И как только первая пара вступила на беговую дорожку, неожиданно ударил гром духового оркестра. Играл он не очень стройно, на высоких нотах давал «петуха», но к барабану все-таки можно было подладиться. Поравнявшись с трибуной, на которой стояли офицеры, старшина скомандовал: «Стой!» Но направляющие, а за ними еще несколько пар, не расслышав команды, продолжали двигаться вперед. Старшина четким шагом подошел к трибуне, доложил о прибытии. Стоявший впереди всех офицер приложил руку к козырьку:

— Здравствуйте, товарищи пограничники!

В ответ со всех сторон посыпалось горохом: «Здорово!», «Здравия желаем!», «Привет!»

И только тут в главном начальнике я признал Павла Корнилова. Мне захотелось крикнуть, рвануться к трибуне, изо всех сил тряхнуть руку полковника. Но я не двинулся с места. Теперь мы были уже не просто земляками, а подчиненными, пограничниками. Правда, чтобы назвать такую некалиброванную армию пограничной, надо иметь большое воображение.

Мы ожидали митинга. Но полковник спустился вниз и, к ужасу старшины Аверчука, с трудом выстроившего нас в две шеренги, загнул фланги, а сам встал в центре.

— Ну как доехали, товарищи?

— С песнями.

— Хорошо! — одобрил начальник отряда. — Больных нет?

— Больные есть? — переспросил старшина громовым голосом.

— Больных нет, а голодных много! — крикнул развязно Петька Стручков, должно быть специально, чтобы-обратить на себя внимание.

— Вот это деловой разговор. Узнаю настоящих пограничников, — пошутил полковник. — Товарищ старшина, обед будет?

— Так точно! В четырнадцать ноль-ноль!

Полковник взглянул на часы, притушил набежавшую улыбку.

— Значит, в нашем распоряжении десять минут. Тогда я буду краток. Все ивановские, все окают, как я?

— Все.

— Вот урожай на земляков! Не знаю, как вам, а мне приятно. Тоже ведь из иваново-вознесенских. — Ребята одобрительно загудели. — Если не возражаете, сегодня же напишем в ваши райкомы комсомола, военкоматы, на предприятия, в колхозы: доехали, мол, хорошо, с песнями, настроение боевое, сразу про обед начали спрашивать.

Шутка понравилась. Полковник выждал, когда установится тишина.

— Одной перепиской не будем ограничиваться. Через какое-то время попросим приехать, лично убедиться, как земляки начали службу пограничную. Согласны? Значит, считаем, что договорились. Комсомольцев много? — Начальник отряда оглядел изогнутые шеренги. — Смотрите, как дружно голосуют! Про текстильщиков не спрашиваю. А шоферы, трактористы есть?

— Есть!

— Связисты, радисты?

— Имеются.

— А печники, шорники?.. Вот беда, вымирающие профессии.