Встреча с демоном - [2]

Увы, так оно и было. От одного лишь воспоминания о той встрече у меня делается слабость в коленках. Она выбежала из-за кустов шиповника, которые дядя Вася называет розами, пробежала, хрюкая, под тремя липами, что недалеко от сарая, и ушла в болото. И ушла так бесшумно, что не было слышно ни шороха кустов, ни чавканья болотной жижи, — лишь полулай-полухрюканье доносилось с болота еще минут пять-десять. Было темно, и всю собаку-свинью я четко не разглядел, но зато даже чересчур хорошо увидел огненный круг на ее лохматой морде и огненные точки россыпью по всему — длинному такому — телу…

Я не помню, какие крылья понесли меня обратно в избу. Куда только подевалась естественная потребность, так некстати выгнавшая меня среди ночи! У ступенек крыльца наступил на что-то острое и порезал большой палец на левой ноге, чуть не взвыл — но было не до этого — и перевел дух, лишь услышав храп дяди Васи.

Ночь была — один кошмар. Ни капли сна. Чуть не свихнулся тогда каникулярный Вовка Карасев, хотя дядя Вася на мое невнятное бормотанье о ночном видении только рассмеялся:

— А не прихворнул ты ненароком, студент? (Для него студенты — все, кто читает книжки.) Такие сны здоровым не снятся… А коль вправду видел — так собака чья могла забежать. Огни? В гнилушках, чай, ковырялась — они в темноте светятся. Чего ж еще.

Ишь ты, как ему все просто. Я бы, может, и сам мог подумать, что приснилось это мне, если бы не шрам вот этот на большом пальце. Да и теория о собаке не выдерживает никакой критики. Следов-то у болота, где даже трясогузки их оставляют, не было от той собаки-свиньи.

Вот так-то…

У вас иногда не бывает предчувствия, что вот-вот случится что-то необычное? А у меня бывает. И в это лето оно появилось, как только я приехал к дяде Васе. Уж больно разные люди-охотники наехали нынче на кордон дядя Васи. Вообще-то в августе здесь всегда полно народу, но в этот раз контингент охотников выдался действительно необычный.

Первым заявился Игорь Моисеевич. Ну, Платонов-то, профессор по языку. Тучный такой, умный. Как и положено выглядеть профессорам. Что я ни скажи, уставится на меня своими медными глазищами, ткнет пальцем и изречет: «Главное — пойми суть, молодой человек. Это — главное». В общем — профессор Поймисуть.

Вторым был Сергей Богатырев. Да-да, он самый, токарь, чемпион-мира. Шумный такой. А сильный до чего! Сам не выше меня, а вечерком как-то шутя связал в узел дяди Васину кочергу. Я его Субудай-багатуром прозвал. Подходяще, да?

На другой день Максим Максимыч пришел. Тут сразу же маленькое чудо случилось: он, значит, входит в дверь, а по радио объявляют: «Ансамбль электроинструментов под руководством Йозефа Дружича исполняет „Весенние этюды“ Максима Красавина». Разве не чудо?.. И потом мы не раз слушали его произведения. Он же обычно сидит и гримасы строит. Проявляет, те се зеть, недовольство своими вещами. Вечный, те се зеть, поиск.

А самая таинственная личность заявилась на кордон, когда уже стемнело. Человек этот был высокий, худущий — ну точь-в-точь Дон Кихот! Хромой и весь перекрученный патронташами. Можно подумать, решил один перестрелять всю лесную и озерную дичь. То ли главный агроном это был, то ли главный зоотехник то ли колхоза, то ли совхоза. Иваном Иванычем назвался. Дядя Вася тоже не знал его до сих пор — первый раз он сюда. Но охотничий билет и разрешение на отстрел уток были у него в порядке. Это дядя Вася — он же у нас и лесник, и егерь в одном лице — проверил.

Как увидел я столь чудное сборище, так и понял: быть чему-то небывалому! И начал ждать. День проходит, второй, третий… С зорькой все расходятся по озеру — мы с дядей Васей чаще всего на обход, — а вечерами собираются на кордоне. Занимаются кто чем: чистят ружья, сушат сапоги и штормовки, травят разные байки. Я провожу эксперименты над взрослыми. Интересное это занятие. Уж очень они любят воспитывать «младое племя», прямо хлебом не корми.

Гляну как бы тайком на профессора Поймисуть несколько раз — готово, он уже думает, что я хочу спросить его о чек-то, и спешит завязать разговор:

— Ну-с, молодой человек, расскажите-ка нам, каковы ваши успехи на научном поприще? С чем идем в десятый класс? Чему жизнь хотим посвятить?

Я неопределенно пожимаю плечами.

Профессор Поймисуть нудно и обстоятельно бубнит лекцию о значении правильно и вовремя выбранного пути. Субудай-багатур заполняет паузы в лекции обязательно утвердительным и убежденным: «Вот именно! Точно! Что правда — то правда!» Композитор слушает, ловит пальцами такты еще ненаписанной мелодии и одобрительно кивает головой. Дон-Кихот Иван Иваныч сидит, улыбается чему-то своему и своему же чему-то бормочет что-то. Только дядя Вася, как всегда, железно молчит.

За это я и люблю дядю Васю и каждое лето с удовольствием удираю к нему из города. А то это же ужас что, а не жизнь, когда тебя постоянно травят, как зайца: тут не так сделал, там не то сказал, на того не так посмотрел, не туда наступил… А ты ведь тоже человек, пусть тебе всего шестнадцатый год. Человек, а не индийский йог, чтобы не уставать ходить босиком по битому стеклу. Поэтому я и стараюсь всегда опередить очередной воспитательный урок: сам вызываю огонь на себя и предупредительно меняю роли — взрослые начинают исполнять свой долг, а я думаю про них свое.