Встреча на Эльбе - [6]

Но город, по которому мы мчались на сверкающем «кадиллаке», украшенном американским и советским национальными флажками, оказался почти неповрежденным. На просторной площади у большого и красивого здания, где расположился штаб корпуса, мы остановились. Площадь была оцеплена американскими солдатами, дружелюбно рассматривавшими нас. За их спинами толпилось население Лейпцига.

Перед зданием выстроился почетный караул и весь офицерский состав штаба. Навстречу мне двинулся с приветливым выражением лица незнакомый генерал. Это удивило меня, так как я был уверен, что наношу ответный визит генералу Хюбнеру. Однако, как выяснилось позже, за те несколько дней, что прошли со времени приезда к нам Хюбнера, у американцев произошли некоторые перемещения командного состава, и теперь меня принимал новый командир корпуса генерал-лейтенант Коллинз. Генерал Коллинз впоследствии, уже после войны, занимал должность начальника штаба сухопутных войск Соединенных Штатов Америки.

Здесь, в Лейпциге, Коллинз организовал для нас встречу на самом, как теперь говорится, высоком уровне. Едва мы вышли из машин, как раздались звуки Гимна Советского Союза, затем зазвучала мелодия американского государственного гимна. После этого мы с генералом Коллинзом обошли строй почетного караула, и я познакомился с офицерами штаба. Только после этой церемонии мы поднялись по ступенькам в здание штаба.

Генерал Коллинз пригласил меня в спой кабинет, в то время как сопровождавшими меня товарищами занялись офицеры штаба.

В просторном кабинете на стене висела большая карта Европы. Генерал взял в руки лежавшую на столе указку. Ее острый конец скользнул снизу вверх и остановился на Ла-Манше.

— Вот, — сказал генерал, — отсюда мы начали.

Легко скользя указкой по карте, Коллинз рассказал о пути, пройденном корпусом. Подробнее остановился на боях в Арденнах.

— Здесь нам было труднее всего. — Коллинз помолчал, чуть покачивая сверху вниз головой и, видимо, что-то вспоминая об этих боях.

— Мы знаем это, — сказал я. — И тогда знали, когда немцы остановили вас в Арденнах. Собственно, из-за этого и нам пришлось несколько изменить ранее намеченные планы. Начать на неделю раньше Висло-Одерскую операцию с высокими темпами наступления.

— Да-да, темпы! Вы выдержали удивительные темпы! — продолжал Коллинз. — Но скажите, генерал, как вам удавалось сохранять средний темп наступления по двадцать пять — тридцать километров в сутки на протяжении более чем десяти дней? Ведь вы шли пешком, с тяжелыми боями. Как вы могли?

— Наш солдат многое может, когда это надо, — ответил я. — Он многое может, потому что сам отлично понимает, что надо, зачем надо и во имя чего надо…

— Да, да! — искренне поддержал меня генерал. — Замечательные солдаты! Замечательные! Они достойны своей великой победы… Но как вы управлялись с тылами? Ведь при таком, простите, бешеном темпе расстояния, на которые надо было подвозить боеприпасы, снаряжение и все прочее, возрастали чудовищно быстро? — продолжал добиваться генерал Коллинз.

— А разве ваши, кстати, полностью моторизованные тылы сильно отставали? — ответил я вопросом.

— Да, господин генерал, — сокрушенно качнув головой, ответил Коллинз. — Признаться, мы испытывали с тылами немало трудностей. Обеспечение войск — вещь нелегкая. Уж очень война прожорлива.

— Вы выражаетесь мягко, господин генерал. При том уровне развития, которого достигло человечество, война вообще представляется чем-то чудовищным. Будем надеяться, что это последняя война. Как ваше мнение?

— Будем надеяться… Хочется надеяться… — задумчиво ответил Коллинз.

После беседы нас пригласили на обед в роскошную загородную виллу. В саду, перед открытыми окнами большой веранды, нас встретил музыкой негритянский джаз-оркестр, причем такими мелодиями, которые для слуха советских людей, сказать по правде, в то время были непривычны и с которыми может поспорить разве что современная поп-музыка.

Итак, мы обедали у генерала Коллинза по-американски, начав с ананасов. Не помню точно, что подавалось к столу еще, но помню, в частности, что виски подали в заключение трапезы, уже после кофе, и абсолютно без всякой закуски. Может быть, именно в силу этого обстоятельства во время обеда все было чинно и серьезно. Говорили о войне, о планах Гитлера, которым мы помешали осуществиться, о многочисленных примерах истории, когда захватнические войны заканчивались полным крахом, о знаменитых полководцах. Разговоры были интересными, дружелюбными, проникнутыми взаимным уважением.

Теперь, когда у меня был, можно сказать, «солидный опыт» подобных международных встреч, я заранее подумал о сувенире и преподнес генералу Коллинзу наш пистолет TT, на котором мы даже сумели сделать соответствующую случаю надпись (на мое счастье, удалось найти неплохого гравера). По-моему, генералу подарок понравился. Он как-то ласково и уважительно погладил вороненую сталь и, поблагодарив меня, сказал:

— Это хорошее оружие, достойное настоящего солдата.

А потом снял с поясного ремня кобуру и, подавая мне свой кольт двенадцатого калибра, добавил:

— Примите, генерал, на память. Он тоже честно служил мне.