Встреча - [3]

Хозяин не замечал устремленного на себя взгляда с другого конца стола маленькая женщина, как и раньше, незаметная среди всех, смотрела на него и вспоминала, как много радости и горя он ей когда-то принес - все, кажется, начинало налаживаться, однажды они даже собирались вместе в поход, но вклинилась разлучница-подруга, которой он был не особенно и нужен, но свое дело она сделала. И были горькие ночные слезы и отчаянье, от которых маленькая женщина так мечтала освободиться, а когда освободилась, поняла, что и это было счастье. А потом, позже, была попытка устроить свою жизнь через знакомых в Финляндии, выйдя замуж за овдовевшего русского с двумя детьми, но эта попытка не сложилась, а получилось все нежданно-негаданно, на теперешней работе в продуктовом магазине, в отделе вин в разлив, где к ней незаметно прилепился постоянный клиент, лысый неказистый мужичок, портовый рабочий, ничем не примечательный, сильно пьющий, но добрый и с квартирой, и хоть пришлось потрудиться, чтобы ослабить его пристрастие к спиртному, а несколько раз она, вообще, собиралась уходить, все же, в конце концов, все, более-менее, утряслось, они ладили, и он хорошо относился к ее маме.

Инженер РЛС спросил, кто что слышал про Пашку, и все заговорили разом, женщины в разных вариантах слышали, что Пашка уехал в Америку, но не прижился там, затосковал, начал пить, вернулся и, в конце концов, допился до инфаркта и умер. Инженер РЛС выразил сомнение, заметив, что Пашка никогда сильно не пил, наоборот, любил новомодные затеи со здоровым образом жизни и голоданием. Геофизик, наоборот, вспомнил, как Пашка приносил в больших количествах на полигон мясо, которое таскала из ресторана его работающая там поваром мать, и которое жарили на всю компанию женщины на кухне. Хозяин сказал, что он не знает насчет Америки, но недавно, столкнувшись в метро с бывшим техником их смены Аркашей, узнал, что тот видел Пашку на перекрестке за рулем BMW, и Пашка был жив-здоров и неплохо выглядел, и все зашумели еще пуще, одни, говоря, что это был не Пашка, другие, сомневаясь в слухах о Пашкиной смерти и в легендах об Америке. Инженер РЛС вытащил из кармана телефонную книжку, раскрыл и протянул ее сероглазой красавице, та, испуганно обведя глазами окружающих, сказала, что боится звонить, все же, вздохнув, набрала номер и неуверенно попросила к телефону Павла, и глаза ее вдруг радостно вспыхнули, и она взбудораженно зачастила, что это ему звонят с бывшей работы, что они все собрались и вспомнили про него, и жаль, что он за границей, все очень хотели бы его видеть. Она восторженно воскликнула: "Слава Богу, а мы-то думали. . .", но инженер РЛС уже нажал на рычажок телефона и покрутил пальцем у виска, и красавица так и застыла с открытым для продолжения фразы ртом, и все покатились со смеху и, перекрикивая друг друга, начали выяснять, кто первый пустил слух о пашкиной смерти, а быстро пришедшая в себя красавица, счастливо смеялась и кричала громче всех, что на другом конце провода сказали, что Пашка, действительно, работает в Америке и приедет теперь в феврале, а она была уверена, что он умер, еще и потому, что во время какой-то пьянки в доме на полигоне Пашка загрустил и сказал, что знает, что до старости не доживет и даже накарябал спьяну расписку, что к двухтысячному году его не будет на свете. И все покатились пуще прежнего, кудрявая женщина сияла, а геофизик кричал, что кто-то, наверное, перепутал Пашку с действительно умершим машинистом из другого дома, который уже тогда по-черному пил и бегал к начальству за спиртом якобы развести канифоль для пайки, а, на самом деле, в баночке, куда ему плескали спирт, была не канифоль, а давленые леденцы, которые выглядели, в точности, как канифоль, и которыми этот машинист закусывал выпитый спирт, потому что они не успевали в нем раствориться.

И все пришли в радостно-возбужденное состояние оттого, что ошиблись, и Пашка оказался жив, а, значит, им удалось отыграть хотя бы одно очко, и, значит, в необратимости жизни могут быть сбои, возможны чудеса и ошибки, и все не так безнадежно, и словно в подтверждение этого хозяин принялся рассказывать о технике Аркаше, что у того в шестьдесят лет нет еще ни одного седого волоса, и в первый раз заболели зубы, и, работая электриком при мемориальном шалаше Ленина, он умудряется содержать двух бывших жен и дочь, а, когда кончаются деньги на пиво, он по известному примеру приторговывает билетами на вход в бесплатный шалаш. Хозяин смеялся, рассказывая, что за пятьсот рублей, дешевле, чем стоят ботинки, Аркаша умудрился купить себе машину и даже съездить на ней летом в Астрахань. И вдохновленный собственным рассказом, хозяин снова наполнил рюмки и произнес тост за то, что все они сумели не только выжить, но и жить в этот сложный период. И геофизик с воодушевлением принялся развивать тему, вспомнив то место из мемуаров отца Бориса Петровича, где жена автора, хрупкое создание, сидит в еще убранной коврами, но уже холодной послереволюционной квартире адвоката отца и неумело стучит молотком по ботинку, надетому на сапожную лапу, уверяя при этом юного мужа, что прежде пустая, никчемная жизнь, стала такой значительной и яркой. Геофизик восклицал, как смешны наши теперешние попытки пролезть в эту их ушедшую жизнь и порассуждать о том, что могло бы быть, если бы, и как им надо было, чтобы нам теперь стало лучше, но потомки будут, наверное, когда-нибудь