Вспомним мы пехоту... - [90]

— Пора, — сказал Кустов.

Я взглянул на часы: без трех минут двенадцать. Велел шоферу остановить машину. Бисярин достал из сумки бутылку коньяку. Наполнили пластмассовые стопки, мне плеснули на донышко легкого венгерского вина. Всю жизнь в рот не брал спиртного, но, как выразился Кустов, не разбивать же компанию. Начальник политотдела Санин произнес тост:

— За Новый год, товарищи! За то, чтобы он стал последним годом войны, годом нашей окончательной победы, годом полного краха фашистской Германии!

Выпили. Закусили американским беконом.

— Трогай, — сказал я шоферу.

Наступил 1945 год…

Полки 62-й гвардейской дивизии в срок вышли в назначенные районы, где требовалось создать оборону. Днем и ночью копали бойцы траншеи, устраивали пулеметные гнезда, артиллеристы оборудовали огневые позиции. Работа затруднялась тем, что противник постоянно обстреливал нас из минометов и орудий. Мерзлая земля поддавалась с трудом. А надо было торопиться. Противник вот-вот сколотит ударную группировку и двинет ее на нас. Счет шел на часы. Личный состав дивизии работал без отдыха. И все же закончить оборонительные сооружения нам не удалось.

В восемь часов утра 3 января немцы открыли по нашим позициям ураганный огонь, затем двинулись в наступление.

Опять главный удар принял на себя 182-й полк Грозова, наиболее пострадавший в предыдущих боях.

Семнадцать танков «тигр» и самоходок ринулись на позиции части. Бронебойщики и артиллеристы остановили пять танков и самоходок. И все же кое-где противнику удалось прорваться через наши боевые порядки. В траншеях завязалась рукопашная. Но силы были неравные, и подразделениям полка пришлось с боем отступать.

Позвонил Грозов.

— Товарищ Первый, пехота и танки врага прорвались к моему штабу. Занимаю круговую оборону, принимаю бой…

Как помочь Грозову? Бросить резервный батальон? В первые же часы боя? Нет, не годится. Связался с Могилевцевым:

— Что у вас?

— Противник атаковал полком пехоты с пятнадцатью танками, прорвал оборону по дороге на Бичке. Тут их Новиков накрыл, с фланга… Бежали, оставив пять танков, а уж сколько пехоты полегло, не знаю, не считал…

Звоню Новикову:

— Немедленно два дивизиона к штабу сто восемьдесят второго полка — Грозов со штабом ведет бой в окружении.

Два дивизиона подоспели вовремя. Артиллеристы, с ходу развернув орудия, ударили по танкам, углубившимся в тыл, и по пехоте, окружившей штаб. Немцы, потеряв несколько машин, начали пятиться, и тут их с флангов атаковали батальоны Зубалова и Борисова. Враг поспешно отступил на исходный рубеж.

Отбил атаку и 186-й полк. Однако опыт подсказывал, что отбитая первая атака только начало настоящего боя.

И верно, в середине дня противник усилил натиск. Теперь только на один левофланговый батальон Борисова ринулись двадцать танков с пехотой. Батальону пришлось отступить на километр. Но тут гитлеровцев встретил массированным огнем противотанковый дивизион. Дальше они продвинуться не смогли. Вражеская пехота начала окапываться. К наступлению темноты немцам удалось отвоевать от пятисот до тысячи метров изрытой снарядами земли. Это стоило фашистам около тридцати боевых машин. Только перед 186-м полком дымились десять сожженных танков.

На следующий день противник возобновил атаки. Теперь на боевые порядки дивизии двинулись полсотни танков и около тысячи пехотинцев. Их поддерживали огнем не меньше десяти артиллерийских и минометных батарей. Немцы наступали клином, пытаясь рассечь дивизию надвое. Впереди, образуя острие клина, шли танки и самоходки. Они вели огонь с ходу и с коротких остановок.

Основная масса вражеских войск наступала на позиции 182-го и 184-го полков и одной из бригад 1-го гвардейского механизированного корпуса генерал-лейтенанта И. Н. Русиянова.

По всему четырехкилометровому участку фронта наша артиллерия, подведенная к боевым порядкам пехоты, завязала огневую дуэль с танками и самоходками противника. Грохот стоял невероятный. Черные облака дыма и пыли застилали поле боя. Одни только оранжевые вспышки взрывов пробивались сквозь эту завесу.

В тех боях генерал Фоменко показал себя великолепным военачальником. Он оперативно реагировал на всякое изменение обстановки, помогал артиллерийскими резервами корпуса. Начиная от меня, командира дивизии, и кончая командиром взвода — все чувствовали его твердую руку. И в этот день, и в последующие выпадали тяжелые моменты. Случалось отходить, терять выгодные позиции. Однако не было случая, чтобы командир корпуса или командующий армией повышали тон. Переговоры были деловыми, лаконичными, что помогало и мне, и штабу дивизии работать с полной отдачей сил…

Во второй половине дня противник получил подкрепление. Немецкие танки и самоходки ворвались на передний край обороны 182-го полка. Под гусеницы вражеских машин полетели гранаты. Пулеметчики заставили залечь пехоту, отсекли ее от танков. В этом бою был ранен командир 2-го батальона Герой Советского Союза В. И. Данько, получивший после Ясско-Кишиневской операции звание майора. Командование батальоном принял командир роты Герой Советского Союза П. С. Шильдин. Он поднял бойцов в атаку. Немцы не выдержали натиска гвардейцев и побежали. В это время бронебойщики расправились с прорвавшимися танками.