Вспомни меня - [32]

– Довольно глупо с моей стороны, да? Я про торт. Просто не знала, как было бы уместно выразить свое сочувствие. Давайте я занесу его внутрь, у вас руки поранены.

Прежде чем я успеваю что-либо сказать, она берет у меня коробку и проскальзывает в коридор.

– Сюда, милая?

Слабый след от кровавого отпечатка моей ладони на стене нельзя не заметить, однако незнакомка молча проходит в кухню, где сильно пахнет отбеливателем, и опускает торт на кухонную стойку.

– У вас чудесный вид на сад! – говорит гостья, выглядывая в окно. Там, за розами, в глубине стоят высокие деревья и одиноко качаются качели на ветру. – Эти дома строились с умом, в расчете на семью, правда? Такой простор. Не то что новые, которые сейчас лепят один на другой возле участка Моррисонов. Там кошке повернуться негде, а уж детям побегать вообще места нет. А как, вы думаете, он попал внутрь?

Внезапная смена темы повергает меня в шок. Женщина поворачивается ко мне, и я замечаю, что ее взгляд падает на пол, на едва видимые очертания пятна от крови Джоанны, на место, где она умерла.

– Это случилось здесь? Ох, милая, как вы только держитесь?

В горле у меня першит. Я откашливаюсь.

– Простите, я вас не знаю. У меня в голове сейчас…

– Конечно-конечно, дорогая, не извиняйтесь, – обрывает она меня. – Я Лиза, ваша соседка, из дома тридцать два, прямо по дороге. Мы все просто в ужасе – так близко от нас… Давайте-ка я заварю вам чашку чаю, милая, на вас лица нет.

Она начинает хлопотать с чайником, открывает и закрывает дверцы шкафчиков, а я думаю – наверное, это одна из тех соседок, которых показывали в новостях. Удивительно, как уверенно она ведет себя на незнакомой кухне, как быстро все находит – молоко, чайные пакетики, ложки… Понятно, уже бывала здесь, когда заходила к Джоанне.

Не умолкая ни на секунду, Лиза отрезает мне порядочный кусок. Торт отличный – совсем не сухой, с толстым слоем глазури, а это всегда самое вкусное. Мы устраиваемся в гостиной; я слежу только, чтобы гостья не села на место Джоанны. В болтовне то и дело проскальзывают вопросы, на которые я стараюсь отвечать – неудобно отмалчиваться, когда к тебе так добры. После чая и торта я чувствую себя гораздо лучше.

– У полиции есть какие-то зацепки? Страшно даже подумать, что убийца еще где-то рядом. У нас ведь дети как-никак.

Я качаю головой:

– Мне они ничего не говорят.

– Вас ведь они тоже забирали… – Фраза многозначительно повисает в воздухе, потом Лиза отрезает мне еще кусочек торта. – Просто чтобы поровнее было, милая.

– М-м… – не знаю я, что ответить.

– Вы не против, если я воспользуюсь вашим туалетом, дорогая? После родов мышцы таза у меня совсем никуда не годятся. Нет-нет, сидите – я знаю, где у вас что. Отнесу торт на кухню и на обратной дороге загляну, куда мне надо.

Она подхватывает кружки и хлопотливо уносится из комнаты. Я ем второй кусок и думаю, что сказала бы об этом мать – две порции торта на завтрак. Вот оно, моральное разложение! Морковными тортиками дорога в ад вымощена… Представив себе это, я чуть не фыркаю от смеха и едва успеваю сдержаться – дверь открывается, впуская вернувшуюся Лизу. Та странно на меня смотрит. Да, со стороны, наверное, выглядит диковато: понесшая тяжелую утрату веселится, поедая сладости, всего через несколько дней после того, как ее сестра была убита в этом самом доме.

– Торт хороший, правда? Из мини-пекарни Ирвина на Солтерс-корт. Попробуйте у них как-нибудь еще кофейный – умереть можно!

Повисает неловкая пауза.

– Очень вкусно, благодарю вас. Спасибо за заботу…

– Пожалуйста, дорогая, – улыбается Лиза. – Ну, я, пожалуй, пойду. Потом еще как-нибудь загляну. В такое время не обойтись без друзей и соседей. Нам нужно сплотиться, держаться всем заодно.

Шагнув вперед, она неловко обнимает меня – маленькая, легкая, сильно надушенная. Я чувствую запах лака для волос «Эльнетт», аромат моего бунтарского отрочества.

– Не провожайте, дорогая, я выйду сама.

Однако я все же упрямо следую за ней по коридору – хочу убедиться, что входная дверь надежно заперта. Потом подхожу к окну и выглядываю в щелку между занавесками. Лиза выходит за калитку, возле которой стоят еще какие-то люди. Она что-то говорит им, и они все разом оглядываются на дом. Я тут же в испуге отступаю назад.

Вернувшись в кухню, я вижу торт и аккуратно вымытые кружки, поставленные сушиться. Вспоминаю наш разговор – ее вопросы, мои спутанные ответы… Интересно, сколько еще соседей явится с сочувствием и тортиками, а на самом деле, чтобы удовлетворить свое любопытство? Наклонившись, я прикладываю руку к пятну на полу, словно пытаясь ощутить связь с Джоанной через следы ее ДНК. Однако чувствую только слегка шероховатую поверхность, налет от чистящих средств на подушечках пальцев.

Не поднимаясь с пола, я сижу и обдумываю визит незваной гостьи. Звонит телефон, потом переключается на голосовую почту: это доктор Монкс сообщает, что оставил повторный рецепт на мои лекарства в пункте выдачи, и просит обращаться, если мне понадобится что-то в это тяжелое для меня время. Сразу становится немного легче – жить проще, зная, что я не останусь без таблеток. Моя тревожность уже поднялась до такой степени, что сводит челюсти, а мысли в голове навязчиво бегут по одной и той же колее, никак не желая отвлечься от визита Лизы.