«Вспомни!» - [15]

И заметку, конечно, написал Ганс. В ней в привычных для него выспренних выражениях расписывалась горестная судьба сироты, подкинутого к монастырским воротам и долгие годы обреченного мыть на бензозаправочной станции роскошные машины богатых господ, мечтая о потерянных родителях и мучительно страдая от одиночества…

Дальше Ганс в сенсационном тоне рассказывал об опытах «нашего выдающегося ученого, известного профессора Мориса Жакоба», то и дело щеголяя научными терминами, которые выглядели так устрашающе-внушительно, что даже строгий редакторский карандаш не решился их вычеркнуть.

«Итак, Томас Игнотус нашел свою родину, — патетически заканчивалась заметка. — Он скоро отправится на свидание с нею. Пожелаем ему счастья! Но призраками впереди маячат еще многочисленные загадки. Что означает таинственная татуировка „Х-66р“ на запястье у Томаса? Почему он забыл почти все родные болгарские слова? Каким образом попал из далекой Болгарии в монастырь святого Фомы? И самая главная загадка: кто же его родители и где они? Мы надеемся вскоре рассказать читателям о том, как будут разгаданы и эти загадки».

— Зачем вы устроили эту слюнявую шумиху? — напустился Морис на Ганса, когда тот все-таки решился появиться к обеду, старательно напустив на себя совершенно независимый и беззаботный вид.

— В обязанности секретаря входит и общение с прессой, — попытался отшутиться Ганс. — Не скромничайте, профессор, ваши интересные и ценные опыты заслуживают того, чтобы о них знала широкая общественность…

— В таком виде да еще когда они далеко не закончены? — продолжал бушевать Морис. — Ей-богу, Грюнер, я вас уволю за такие штучки.

Ганс обиделся или просто вспомнил, что лучший метод защиты — наступление, и тоже повысил голос:

— Не пугайте меня, мосье Жакоб! Вы и так эксплуатируете меня как негра, а еще считаете себя коммунистом. Могу я иметь хотя бы маленький дополнительный приработок?

— Вот как: я, оказывается, вас эксплуатирую! — возмутился Морис. — Слушайте, Ганс, это переходит уже все границы…

— Конечно, эксплуатируете. Платите мне как секретарю, а в то же время постоянно ведете наблюдения над моей феноменальной памятью.

— Но ведь это для науки… А жалованье я вам плачу министерское!

Начинавшаяся ссора, кажется, переходила в довольно обычную полушутливую перепалку, так что мне можно было не вмешиваться. К тому же Ганс заявил в конце концов, приняв торжественный вид:

— Эта заметка, за которую вы на меня так напрасно напали, еще поможет вам, уважаемый профессор.

— Это каким же образом?

— В судьбе Томаса в самом деле немало всяких загадок и темных мест. Мою заметку в газете могут прочитать люди, знавшие Томаса в детстве, — вот они и откликнутся, придут вам на помощь…

Кажется, слова Ганса показались Морису резонными, во всяком случае нападать на него он больше не стал.

Но эта злополучная заметка вызвала совершенно неожиданные события.

Через несколько дней, когда сборы уже заканчивались, Морису позвонил по телефону незнакомый женский голос и сказал, что делает это по просьбе Томаса Игнотуса:

— Он находится у нас в больнице и просит, чтобы герр профессор его навестил, если может. Вторая кантональная больница, хирургическое отделение.

— Что с ним случилось? — встревожился Морис.

— Несчастный случай. Он попал под автомашину.

Морис тут же помчался в больницу.

— Странная история, — сказал он, вернувшись. — Вчера поздно вечером, когда Томас уже собирался закрывать станцию, возле нее остановилась машина, новый «оппель-капитан». Думая, что он хочет заправиться, Томас крикнул, чтобы водитель поторапливался, и стал подтягивать шланг. Машина начала задом пятиться к бензоколонке, а потом вдруг резко рванулась назад и чуть не притиснула Томаса к стене. Он едва успел отшатнуться и свалился в канаву, вырытую для прокладки труб. Это его спасло. Сломал левую руку и два ребра.

— Лучше сломать ногу, чем голову, — машинально пробормотал Всепомнящий Ганс.

— Ужас! — сердито посмотрев на него, воскликнула я.

— А что говорит этот лихой водитель?

— Он скрылся. Томас его даже не успел рассмотреть. Машина тут же рванулась и умчалась по шоссе, не зажигая фар. Томас с трудом выполз из канавы, долго звал на помощь, пока его не отвезла в больницу какая-то проезжавшая мимо супружеская пара.

— Какая нелепая случайность! Придется отложить отъезд.

Когда Ганс ушел и мы с мужем остались одни, Морис сказал:

— Самое печальное, что это, похоже, вовсе не случайность. Томас уверяет, будто на него покушались.

— Покушались?

— По всем признакам водитель весьма опытен, он никак не мог притиснуть Томаса к стене случайно, по неосторожности. И сразу умчался, не сделав ни малейшей попытки помочь пострадавшему…

— Ну, это теперь не редкость. Почитай газеты. Но ведь его легко найти. Томас запомнил номер?

— Нет.

— Вот уж непростительная невнимательность для человека, столько лет имеющего дело с шоферами, — огорчилась я.

— Номер был густо заляпан грязью, явно нарочно, считает Томас. Никакого дождя вчера не было.

— Пожалуй, он прав. Похоже, все действительно хитро продумано. А нельзя машину найти по следам колес? Пусть полиция этим займется. Они же хвастают, что легко и быстро находят всех виновников дорожных катастроф.