Вспоминая о нас - [27]

И он встречается с Келси. С моей очаровательной подругой, которая никому не позволяет — позволяла — к себе приблизиться, а теперь вздыхает по нему, будто он достал ей луну с неба.

— Он не похож на бармена.

Он слишком брутальный, чтобы подавать напитки. Зандер бы лучше вписался, сидя за столиком и опрокидывая шоты виски один за другим в полной боевой готовности надрать кому-нибудь зад.

— Не похож, — мягко говорит Келси, — Но он очень предан своему деду и никогда не отдал бы бар в распоряжение другому человеку.

Я чувствую, будто мы сидим за столом загипнотизированные крепким парнем за барной стойкой. Он выглядит противоречиво. Его татуировки и пирсинг выглядят весьма сурово и дают понять, что он сам себе хозяин, в то время, как его улыбка в адрес девушек говорит, что он может поиметь их всех, если его правильно попросить, а холодность его взгляда, которая не уходит даже когда он улыбается или хмурится, говорит, что может он немного запутался в себе.

— Что насчет его родителей? — спрашиваю я, попивая свой ром с колой.

Единственное, что сделал Адам, услышав меня сквозь музыку из ревущих колонок — сморщил нос.

— Они полные ничтожества. Хуже моих — он не отрывает глаз от Зандера, пока опрокидывает бутылку своего пива и громко хлопает ею по столу.

— Он не рассказывает о них, — голос Келси такой мягкий, как никогда раньше. По натуре она не любвеобильная и милая девушка. Думаю, единственный раз, когда я слышала ее голос таким — это когда я очнулась после комы.

Но как только я смотрю на нее, она улыбается и пожимает плечами.

— Я решила, что не стоит допытываться. Однажды, когда он будет готов — он сам расскажет, что произошло.

— Тебе не стоит об этом знать, Келс, — Адам смотрит на нее с тревогой в глазах, будто пытаясь запугать, но ее это совсем не цепляет.

— Это твое мнение, — грубо отпускает она.

— Не понимаю, — говорю я, глядя на них по очереди. Я не могу понять, почему Адам считает, что должен защитить Зандера, человека вполне способного за себя постоять, от Келси.

— Жизнь у Зандера была непростая, Эми. Раз он не хочет об этом говорить, неужели нельзя оставить его в покое? — по голосу и по тому, как глаза Адама прищурены, я понимаю, что это вопрос риторический.

— Не могу поверить, что твоим родителям плевать, что ты живешь над баром, — хихикаем мы с Келси. И этот бар совсем не похож на заведение с разнообразным меню или на место для прекрасного отдыха на пять звезд, который удовлетворил бы требованиям родителей Келси, особенно ее отца. Это местечко максимум на половину звезды.

Она пожимает плечами.

— Моему отцу нравится, что Зандеру плевать на футбол, и они не похожи на твоих родителей. Они просто хотят видеть меня счастливой.

— А мои... — начинаю я, но она прерывает меня улыбкой.

— Хотят чтобы ты делала то, что сделает их счастливыми.

Мои губы обхватывают соломинку, и я делаю долгий глоток, думая о ее словах. Я быстро понимаю, что она права. И потихонечку бар уже не кажется таким маленьким и унылым. Я себя ощущаю все комфортнее. И кофейня, которая заставляла меня огорчаться, что я трачу жизнь на разливание напитков — больше не кажется большим шагом назад. Каждый день я больше и больше начинаю чувствовать себя в окружении близких людей.

Я забываю о сомнениях насчет Адама, отбрасываю в стороны мои пробелы в памяти и понимаю, что моя жизнь хоть и сильно отличается от той, что я помню, но вовсе не так плоха, как я думала.

***

Все меняется. Двигается медленно, со скоростью улитки, и в некоторые дни это невероятно расстраивает. Когда я надолго остаюсь одна в квартире, я желаю, чтобы все воспоминания вернулись на свои места. Я хочу видеть сразу конечный вариант, а не собирать их по маленькому кусочку, не будучи даже уверенной, что делаю это правильно, пока не появится новая зацепка.

К сожалению, так быстро, как я хочу, не происходит.

Но становится уже лучше.

Престон замечательная. Я вернулась на работу на полный рабочий день в кофейню. Зандер приходил на днях и спел в ночь караоке. Голос у него удивительный. Богатый, и насыщенный, и он соблазнил всех женщин вокруг, но для него существовала только Келси. Он пел ей одной весь час, что пробыл на маленькой сцене с акустической гитарой.

Я подавала кофе, холодные напитки и смузи весь вечер с улыбкой на лице. Никогда не представляла себя в таком месте, но, как оказалось, я здесь отлично вписываюсь.

Посетители помнят меня, хоть я и не помню их. Это и не важно, они все равно непримечательные люди. Любой, кто приходит в «Хука» выглядит либо как накуренный, либо как чересчур эмоциональный. Или сразу и так и так.

Они не задают мне вопросов, на которые я не знала бы как ответить.

Адам просидел весь вечер на шатающемся стуле с улыбкой на лице и наблюдал за мной, отпуская шуточки, пока я разносила заказы.

А иногда приходит Тайлер, и мы болтаем.

Совершенно невинно, но я все равно не говорю об этом Адаму, чтобы не развязать еще одну ссору. Просто разговоры с Тайлером помогают мне. Мы можем вспоминать наше детство и смеяться над своими семьями. Чем больше я это вспоминаю, тем больше я понимаю, что жизнь в нашей маленькой квартирке не так плоха, как расти и взрослеть под присмотром своих родителей.