Всплеск внезапной магии - [20]

Глава 3

Когда Верховный глава стремительно вошел в зал с улыбкой на лице и во всем великолепии полного парадного облачения, два жидких ряда юнцов поспешно встали по стойке смирно. Одежды Верховного главы переливались синим с серебром. Элегантно развевался короткий плащ, наброшенный на одно плечо, — он топорщился на рукояти боевого меч-посоха и полускрывал большой полумесяц на груди. На голове царственно красовалась огромная рогатая митра, делавшая своего носителя на добрый фут выше простых смертных. Это ощутил даже кентавр — и переступил копытами, подумав, что на сей раз ему приходится смотреть в лицо человеку с робким восхищением, а не наоборот. Верховный глава Арта был для них всех легендой. Поэтому все они буравили его взглядами, пытаясь рассмотреть человека под покровом легенды.

Глава был высок и шагал грациозно и пружинисто, что позволяло носить облачение с шиком и изяществом. Откуда взялась эта пружинистая грация, призывники понимали. Глава всю жизнь делал упражнения, которым их только что научили. Большинство еще не успело отдышаться. Верховный глава был мужчина крупный, а двигался так, словно ничего не весил. На призывников это произвело должное впечатление, как и властное сияющее лицо. Оно было круглое, грубой лепки, но ничуть не мясистое и не заурядное — и лучилось добротой. Новобранцев потрясло, что он умеет улыбаться, но еще больше потрясло, когда эта улыбка угасла, едва он обвел их взглядом. Взгляд у Главы был незабываемый.

Богиня милосердная, подумал Глава. Эдвард мне и половины не рассказал. Взгляд его охватил тощие ноги, узкие плечи, безвольные подбородки, по крайней мере одно жирное брюхо, горб, несколько толстых свирепых лиц — одно со сломанным носом — и очкарика. Единственным нормальным был коренастый плечистый юноша, должно быть, тот самый сын пентарха Фриньенского. На этом новенькая синяя форма сидела как влитая, будто он привык носить мундир, к тому же он один не запыхался. По сложению настоящий атлет, хотя, если судить по тщательно подстриженным и уложенным волосам до плеч и лихим усикам, он пытался это скрыть. Лицо юноши, когда Верховный глава посмотрел ему в глаза, не выражало ничего — даже уверенности и непринужденности. Он ничем не выказывал недовольства, о котором упоминал Эдвард. Однако Эдвард редко ошибался в людях. Пожалуй, понаделает он здесь бед, подумал Глава. Пока в голове у него проносились эти мысли, он произносил привычные приветственные слова и был бы очень удивлен, если бы узнал, что сын пентарха думает о нем примерно то же самое.

Ай-яй-яй, ну и птица, думал Тод. (У него была целая куча имен и титулов, в том числе герцог Харбатский, но для друзей и самого себя он был просто Тод.) А дальше мысль продолжилась сама собой: да наш Верховный глава, оказывается, тот еще сукин сын!

— Как вам известно, вы пробудете здесь год и будете тренироваться вместе с курсантами и рядовыми членами Братства, есть с нами за одним столом и выполнять те же обязанности, что и мы, — говорил Верховный глава. — Естественно, это значит, что вы будете подчиняться нашим правилам. Их вам уже зачитали, так что не буду утомлять вас лишний раз. И лишь подчеркну, что правила эти писаны для того, чтобы их соблюдали.

Его взгляд упал на юношу-гвальдийца, который стоял рядом с кентавром и тупо таращился на Главу. Для своего племени юноша был сущий карлик, хрупкий, бледный, растерянный. Новая форма стояла колом, будто он по ошибке забрался в канализационную трубу, и хотя она была застегнута до подбородка, почему-то становилось ясно, что у этого юноши нет обычной для гвальдийцев густой растительности на теле. Глаза Верховного главы невольно скользнули ему под ноги. Неужели и правда две левые? С ногами было что-то не то. Огромные ботинки. И не менее огромные белые ручищи. И волосы у гвальдийцев обычно рыжие или каштановые, а у этого — мышино-белесые и к тому же редкие. Пожалуй, гвальдийские в юноше были только глаза. Тут их взгляды встретились, и огромные сияющие глаза юноши округлились от изумления, когда он понял, что в Верховном главе тоже течет гвальдийская кровь.

Верховный глава поспешно переключился на кентавра. Пожалуй, хромой — это все же сильно сказано. Однако у юнца была провислая спина и выпирали конские ребра. А передние ноги он ставил коленями внутрь, и на коленях были большие мозоли там, где они терлись друг о друга. Конская шкура была мучнисто-серая, такая же мышиная, как и волосы гвальдийца, а человеческий торс такой же тощий, как и все остальное. Угольно-серые яблоки, которым положено было покрывать конский круп, у мальчика проступали на лице и блеклых волосах. «Может, царь и думал подшутить над Артом, — подумал Верховный глава, — но мне что-то не смешно. Совсем не смешно».

— Мы, разумеется, не потребуем от вас принести Обет, который соблюдают все члены Братства, — говорил он тем временем, — однако мы требуем, чтобы вы, пока находитесь в Арте, придерживались его так, словно и в самом деле поклялись. — Прежде чем испуганное ерзанье юнцов перешло в полномасштабный протест, Глава поспешил продолжить: — Своим Обетом мы чтим Богиню. Здесь, в Арте, мы относимся к Ней со всей серьезностью и регулярно отправляем Ей службы. За это Она наделяет нас большей силой, чем была бы у нас в Пентархии, благодаря чему мы управляем ритмами, которые обеспечивают существование цитадели. Так что сами понимаете: наш Обет…