Всматриваясь в пропасть - [4]

Они встретились в шесть вечера у того же метро. Маленькая, частная гостиница, в которой останавливался Григор, была рядом с издательством Марины, а до метро рукой подать. Так затейливо случайности создают рисунок предначертанной судьбой встречи.

Уютный, по-домашнему обставленный номер Григора был один на этаже. Он объяснил, что живет тут временно, пока не купит свою квартиру в Москве. Григор подготовился к особому ужину на двоих. На столе было очень хорошее вино, дорогой коньяк, пряные восточные блюда, прекрасные фрукты. У них оказалась масса общих тем. Они, несомненно, были людьми равного интеллекта. И каждый из них так выгодно смотрелся на фоне другого. Григора окружала аура высочайшего профессионала, признанного всеми: она делала привлекательными даже его высокомерие и категоричность выводов. Марина сразу почувствовала себя возведенной на пьедестал исключительной, пленительной и непостижимой женственности человеком, который все знал об уникальности в тусклом, обыденном ряду.

Близость их была тоже особенной, мало похожей на жаркий провал в беспамятство. Временами Марине очень хотелось освободиться и бежать подальше. Нет, никакого отторжения. Григор был ей приятен как мужчина. Сразу показался не чужим, и если не близким, то узнаваемым по деталям почти родства. Только невозможно было избавиться от ощущения, что ты под пристальным взглядом экспериментатора, исследователя. Что-то среднее между пламенем страсти и холодной вивисекцией. Да, бежала бы, если бы это был не Вагранян. Не тот самый Вагранян. А этот человек оказался ей невероятно интересен со всеми своими особенностями маниакального ученого.

Все было понятно только с его отношением к ней: свидание стремилось к бесконечности, потому что Григор хотел и явно не мог оторваться от нее, отпустить. Уже на рассвете он подошел к столу, выпил рюмку коньяка, раздвинул шторы на окне. Впустил утренний луч и вернулся к Марине, которая по-прежнему лежала, обнаженная, на кровати. Григор заговорил, это меньше всего было похоже на объяснение хотя бы в симпатии:

– Ты, наверное, привыкла к такой реакции людей. Но я серьезный профессионал, я все знаю о человеческом теле и не могу избавиться от ощущения мистификации или обмана. Если бы ты мне не рассказала о себе, я бы продолжал думать, что ты девочка лет восемнадцати. И сейчас, после проведенной вместе ночи. Какая-то особая генетика? Как выглядят или выглядели твои мама, бабушка, прабабушка?

– Нормально. Как все, я просто не хочу приплетать к нашему случайному свиданию всю свою родню. И дело точно не в генетике. У меня одной «золотая кровь», может, в этом дело.

Марина никогда не забудет острый, пронзительный, даже восторженный взгляд Григора после этих слов. Взгляд исследователя, которому страшно повезло: разрезал пациента и обнаружил бриллиант вместо сердца.

– Нулевой резус-фактор? Это правда? Не могу поверить. Ты знаешь, сколько таких людей на земле?

– Да, – скучно произнесла Марина. – Около полусотни. И давай на этом обсуждение закончим. Ненавижу чувствовать себя подопытной крысой.

– Но ты же теперь близкий для меня человек…

– И ты хочешь мне рассказать, что я не могу попасть под машину или сильно порезаться, так как для меня не найдут донора и я умру от потери крови. Я в курсе. И я с детства не понимаю, почему умереть от потери крови хуже, чем от чего-то другого. Григор, мне вдруг страшно захотелось поехать домой. Утром я должна обязательно просыпаться в своей постели. Иначе весь день насмарку.

– Я тебе надоел?

– Это не то слово. Просто наше свидание закончилось. Оно прошло хорошо. Мы друг друга заинтересовали, захотели познакомиться поближе. Совсем близко. Все нормально, пора расставаться, чтобы не испортить ничего.

– Хорошо, я отвезу тебя. Не бойся, не стану напрашиваться в гости. Я понимаю, что совершенно безразличен тебе, что могу рассчитывать лишь на роль эпизода, у которого есть малый шанс повториться. Но я должен сделать вывод, так сказать, вердикт, чтобы не оставаться с ним наедине. Можно сказать?

– Предчувствие у меня не очень. Но говори, конечно. Я же не совсем бревно.

– А я не влюблен в тебя. Вообще не знаю, что значит это выражение. На мой взгляд, полная бессмыслица. Взрослый человек не может ни с того ни с сего влюбиться в другого, постороннего взрослого человека. Я просто точно знаю сейчас то, что смутно почувствовал, когда увидел тебя на улице и в чем совершенно убедился этой ночью. Ты не только подходишь мне в каждой детали – физиологической и эмоциональной, – ты в этом смысле для меня идеальная женщина. И, к сожалению, единственная такая. К сожалению, потому что я прочно и вполне удачно женат. У меня есть дочь, и она для меня дороже всего на свете.

– Замечательно. Так в чем печаль?

– Во всем. Огромная печаль.

Они тогда простились навсегда у подъезда Марины. А через месяц он позвонил и сказал, что опять в Москве. Она не смогла отказаться от встречи, хотя давно решила, что женатые мужчины для нее – табу. Потом еще раз и еще. Теперь встречаются у нее дома. И они уже связаны, как цепью, своей взаимной невлюбленностью. Можно поспорить с зовом плоти, но не с выбором разума. Сильного ума человека, который каждый день держит в руках чужой обнаженный мозг и так исправляет ущербность человечества. Марина его не ждет, не зовет, не скучает, не думает о его прочной и надежной семье. Она просто привыкла к тяжести странного приобретения своей судьбы. Да и с зовом плоти все в порядке. Зной ее крови не может быть ошибкой или преступлением. Ей при рождении навязана роль фаталистки: для нее на земле не найти донора. В случае чего. Пусть будет личный нейрохирург под одним одеялом.