Вслед за весенним ливнем - [18]

– Не могли бы вы по своим каналам узнать, куда направился Влад Ворыков? – Взмолился Макс. – Он последняя ниточка, если он уйдёт, нам никогда не разобраться в этом деле!

Гордеев молча поднял трубку и стал набирать номер. По мере того, как мрачнело его лицо, Макс понял, что дело плохо.

– Что? – Спросил он, едва следователь повесил трубку.

– Владислава Ворыкова нашли час назад на обочине, недалеко от вокзала. Его сбила машина.

– Всё. Это конец! – Макс откинулся на спинку стула и закрыл лицо руками.

– Вы не поняли. – Мягко сказал Михаил Аркадьевич. – Владислав жив, он в больнице.

– Жив?! – Подскочил Макс. – Так чего же мы ждём? Я сейчас же еду туда!

– Не порите горячку! – Велел следователь. – Нужно всё хорошо обдумать. Не факт, что Влад расскажет нам всё.

– Да нельзя ждать! Поймите, у нас совсем нет времени! А вдруг с парнем случится то же, что с Полиной? Его могут убить, а мы будем сидеть, и выстраивать стратегию!

– Не пойму, чего вы больше боитесь, того, что человека лишат жизни, или что мы потеряем ценного свидетеля? – Прищурился Гордеев.

– Да я и сам не знаю… – Вздохнул Макс, опускаясь обратно на стул. – Когда я узнал о смерти Полины, у меня внутри всё перевернулось, я буквально проклинал себя, что не успел на каких-то пять минут. А сейчас…Влад у меня очень сильно ассоциируется с Русланом, который покалечил жизнь Киры… В общем, я запутался…

– Молодец! – Внезапно улыбнулся следователь.

– Почему? – Изумился Максим.

– Потому, что не каждый смог бы признаться. Другой, на вашем месте с пеной у рта доказывал, что он очень переживает за парня.

– Я не желаю ему смерти, в любом случае. – Покачал головой Макс. – Я и Руслану её бы не пожелал. Я хотел, чтобы его наказали, но смерти… Нет, это слишком жестоко.

– Я всё понимаю. – Успокаивающе похлопал его по плечу Михаил Аркадьевич. – Вот теперь, когда вы немного успокоились, мы можем ехать.

Влад лежал в палате, весь перевязанный бинтами. Под его левым глазом расплывался синяк, левая рука была сломана. Но, несмотря на страх, сквозивший в его глазах, он не сказал мужчинам ни слова. Просто молча отвернулся к окну и закрыл глаза. Так ничего и не добившись, они вышли в коридор и тихо посовещавшись, решили посторожить парня. Макс присел на кушетку у самых дверей и приготовился к длинной ночи. Утром его должен был сменить человек Михаила Аркадьвича.

Около одиннадцати вечера в больнице наступила полная тишина. Максим еле-еле боролся со сном. Уткнувшись в планшет, он пытался читать, но глаза слипались. На минуту прикрыв их, он тут же вскочил, и принялся хлопать себя по щекам, отгоняя сон.

Внезапно из палаты Влада раздался осторожный скрип. Макс на секунду замер, прислушиваясь, а потом в два больших шага преодолел расстояние до двери и распахнул её. Кровать Влада была пуста. Окно, распахнутое настежь, и развевающиеся на холодном ветру занавески. Вот и всё. Оставалось только гадать, сбежал ли парень сам, или его так хитроумно похитили, благо палата была на первом этаже…

Макс опустился на корточки и привалился к стене. Дикая усталость накатила на мужчину, хотелось уснуть, а проснувшись понять: это страшная история всего лишь сон…

Кира ворочалась с боку на бок, пытаясь уснуть. Промучившись около часа, она села в постели и обхватив голову руками, принялась раскачиваться из стороны в сторону. Макс думал, что отправив её в тюремную больницу, он обеспечивает ей лучшие условия проживания, но лучше бы она по-прежнему была в камере. Обведя взглядом палату, Кира сцепила зубы, чтобы не закричать в голос.

Обшарпанные стены, железные кровати, которые отчаянно скрипели при малейшем движении. В углу стоит ведро с полиэтиленовым пакетом, служащее здесь туалетом. Его выносили раз в сутки, около двенадцати часов дня, а в остальное время в палате стояла нестерпимая вонь. Вдобавок ко всему, ведро не было ничем отгорожено и Кира каждый раз испытывала стресс, когда приходилось справлять нужду. Заключённые особенной культурностью не отличались и даже не пытались отвернуться.

Свет в палате не выключался, чтобы никто под покровом ночи не вздумал бежать, и ужасно мешал спать.

Умывальник в подвале, к которому следовало добираться по ужасно холодному коридору, со скованными за спиной руками. Душ, всё в том же подвале, но если умываться разрешали каждый день, то мыться полностью только раз в неделю. О горячей воде тут видимо никогда не слышали, поэтому вылезая из кабинки и бредя обратно в палату, Кира думала, что скончается от холода.

Единственным просветом в этой жизни для неё являлись прогулки. Они гуляли ровно час, одетые в старые фуфайки и тёплые пуховые платки. То тут, то там раздавались грозные крики, приказывающие не отдаляться друг от друга. Но всё равно, стоя на свежем воздухе, глядя в небо, Кира чувствовала, что свобода совсем рядом и это давало силы жить.

Только здесь, в этих страшных застенках, девушка поняла, в полной мере значение слова «свобода». А ещё, что она совсем не такая сильная, какой пытается быть всю жизнь. Внутри неё сидела всё та же Кира, которую когда-то сестра столкнула в подвал, спасая от огня. Всё та же, испуганная маленькая девочка, которая так остро нуждалась в надёжном человеке, который смог бы защитить её от всех невзгод, заслонить от ветра проблем, поддержать в ней огонь жизни. Долгие годы для неё этим человеком была сестра, а потом им стал Макс… Он одной своей улыбкой, взглядом любимых серых глаз словно давал ей второе дыхание, возрождал из пепла. Как жаль, что у него это не получилось на этот раз…