Всколыхнувший мир - [3]
Был маленький Чарлз и большим фантазером, сочинителем, но тоже с определенной тематикой. Возвращаясь с прогулки, он всех уверял, будто видел фазана или какую-нибудь другую редкую птицу. («Интерес к естественной истории! В детстве я нередко сочинял заведомый вздор и притом всегда только для того, чтобы вызвать удивление окружающих...»)
Одному приятелю он заявил, будто может выращивать цветы любой окраски. Для этого, дескать, достаточно их просто поливать не чистой водой, а жидкостями разного цвета... («Это была, конечно, чудовищная выдумка, я никогда не пытался даже сделать что-либо подобное... Событие это любопытно в том отношении, что, как оно показывает, в этом раннем возрасте меня, по-видимому, интересовала изменчивость растений!»)
Мальчик увлекался сбором коллекций и какими-то глубокими размышлениями - и в то же время порой всех удивлял своей наивностью и доверчивостью. («Помню, будучи еще очень маленьким мальчиком, я воровал яблоки в саду, чтобы снабжать ими нескольких мальчиков и молодых людей, живших в коттедже по соседству, но прежде чем отдать им краденые плоды, я хвастливо показывал им, как быстро я умею бегать, и, как это ни удивительно, я совершенно не понимал того, что изумление и восторг по поводу моей способности быстро бегать они выражали с той только целью, чтобы получить яблоки. Но я хорошо помню, в какое восхищение приводило меня их заявление, что они никогда не видели мальчика, способного так быстро бегать!»)
Чарлза любили разыгрывать приятели. Один из них однажды потряс его тем, что, зайдя с ним в кондитерскую, набрал самых вкусных пирожных - и не заплатил за них ни пенни!
- Почему с тебя не берут денег? - спросил Чарлз.
- Да разве ты не знаешь, что мой дядя завещал городу крупную сумму с условием, чтобы все торговцы отпускали все, что ни потребует от них тот, кто явится вот в этой старой дядиной шляпе, которая на мне? - сказал коварный приятель. - Только ее нужно при этом еще вот так повернуть на голове.
Чтобы окончательно ошеломить друга, он предложил зайти в другую лавку и проверить, как подействует чудесная шляпа.
Чарлз не сводил с приятеля глаз и хорошо запомнил, как тот, войдя в лавку, легким движением повернул на голове старую, затрепанную шляпу - и продавец тут же, без всякой платы, дал им и орехов и сладостей. Волшебная шляпа действовала безотказно!
И вот Чарлз сам попробовал воспользоваться шляпой, взяв ее на время у дружка по его великодушному предложению. Но волшебство почему-то не сработало. Рассвирепевший лавочник выскочил из-за прилавка, погнался за мальчиком - и Чарлзу пришлось спасаться бегством, бросив пирожные. А вероломный приятель встретил его на улице злорадным хохотом и, конечно, не преминул рассказать об этом случае всем.
Конечно, Чарлзу следовало бы догадаться, что семья лукавого дружка просто постоянно делает покупки в этих магазинах и, как принято, пользуется в них кредитом, а шляпа тут решительно ни при чем...
Наивность его проявлялась еще и в том, как слепо он в детстве верил в бога. Спеша куда-нибудь, Чарлз вполне серьезно, искренно молил господа, чтобы тот помог ему не опоздать. («Хорошо помню, что свой успех я приписывал молитвам, а не быстрому бегу, и изумлялся тому, как часто бог оказывает мне помощь».)
Впрочем, может, доверчивость и наивность и делали мальчика таким любознательным, заставляя всех донимать вопросами? И каждый раз, когда ему удавалось узнать что-нибудь новое, разобраться в каких-то проблемах, он «испытывал острое чувство удовольствия», запомнившееся Дарвину на всю жизнь. («С самой ранней юности я испытывал сильнейшее желание понять и разъяснить все, что бы я ни наблюдал, то есть подвести все факты под некоторые общие законы...»)
Его волновала и красота строгих математических доказательств теорем Евклида, и то, что вот только сейчас, сию минуту, он вдруг понял, как устроен барометр!
Он зачитывался взятой у одного из товарищей книгой «Чудеса мироздания». («Думаю, что она-то впервые и заронила во мне желание совершить путешествие в дальние страны...»)
А пока эта книга помогала мальчику изучать природу в окрестных лесах и лугах. Чарлз увлекся охотой и стал превосходным стрелком. Однако между меткими выстрелами он успевал следить за повадками птиц и записывать свои наблюдения, собирать попавшиеся на пути камни.
Вслед за старшим братом, Эразмом, он увлекся химией. Они устроили в сарае весьма неплохую лабораторию и нередко возились до поздней ночи над получением всяких, порой небезопасных, газов. («Это составило лучшее, что было в образовании, полученном мною в школьные годы, ибо здесь я на практике понял значение экспериментального знания».)
Но разве эти увлечения можно было считать призванием? Охота, собаки, ловля крыс, какие-то ужасные газы - разве это занятия для джентльмена?! Отец приходил в ужас. А сын между тем думал, что каждый джентльмен должен быть орнитологом, только стеснялся кому-либо сказать об этом... И покорно подчинился воле отца, пославшего его вслед за старшим братом изучать медицину в Эдинбургский университет. У Чарлза Дарвина была такая особенность характера: он никогда не боялся свергать общепринятые авторитеты, но очень не хотел огорчать людей, которых любил.
