Всеволод Большое Гнездо. "Золотая осень" Древней Руси - [25]

   — Двинуть на дворец гвардейские части, вот и решение вопроса! — прервал логофета дрому Константин. — Чего с ними церемониться?

   — Вот тебе, стратиг, мы и поручим разговор с военачальниками столичного гарнизона, — тотчас проговорил Собатий. — Но будь осторожен, среди них много таких, кому император подбрасывает подачки и они преданы ему до конца. Их в полках знают, просто надо поговорить с надёжными людьми, выявить таких и при случае изолировать.

   — Есть у меня надёжные люди, через них начну действовать в ближайшие дни.

   — Хорошо. Теперь о потере, которую мы понесли в ходе войны. Я имею в виду гибель стратига Андроника Ватаца. Он пользовался большим авторитетом и объединял вокруг себя правителей фем Малой Азии. Они шли за ним без рассуждений. Теперь его нет, и я не знаю, кем его заменить. Понадобится некоторое время, чтобы решить столь важные вопросы, а также ваша помощь, с которой я обращусь к вам в ближайшие дни...

Но тут встал префект Константинополя и стал говорить, сначала тихо, но потом всё громче и эмоциональней, а в конце своей речи он уже не сдерживал себя, слова его звучали страстно и призывно:

   — Мы хорошо знаем уважаемого логофета дрому, человека умного и рассудительного. В своей деятельности это очень предусмотрительный и осторожный чиновник, он привык всё тщательно взвешивать, перепроверять и доводить до высшей степени совершенства. Без этого нельзя руководить ведомствами. Эти качества хороши и для руководителя заговора. Но в деле государственного переворота длительные проволочки, бесконечные промедления могут закончиться провалом, достаточно одной ошибки, одного просчёта, неосторожного слова одного из нас, как заговор может быть раскрыт, а его участники казнены. Поэтому надо действовать немедленно, тем более что жители столицы отвернулись от своего императора и наверняка поддержат наши начинания. Надо учитывать также, что народ забывчив. Пройдёт немного времени, он забудет про поражение наших войск и вновь станет приветствовать Мануила как умного и справедливого правителя. Тогда наше выступление будет им не понято. Мы можем опоздать и проиграть!

Выступление префекта взорвало всех. Стали говорить один за другим, часто перебивая, споря и горячась. Всеволод слушал и никак не мог решить, кто из них прав, а кто ошибается. Порой ему казалось, что надо выступать немедленно, но тут же приводились такие аргументы, что он менял своё мнение и соглашался с теми, кто призывал тщательно подготовиться и не торопиться с выступлением. В конце концов ни к какому решению не пришли и перенесли обсуждение вопроса на следующее заседание.

Выходя из бани, Алексей спросил Всеволода:

   — На вечер к Кантакузенам сегодня идёшь?

   — А что они подготовили?

   — Говорят, будут выступать мимы и певцы.

   — Неплохо бы развеяться после военного похода...

   — Значит, вечером встретимся?

Большой зал богатейшего и влиятельнейшего человека Византийской империи Аристарха Кантакузена наполовину был занят столами из бука, разукрашенными золотым орнаментом и искусной резьбой, все они были уставлены едой и питьём; на небольшой сцене суетились слуги, готовя её к представлению. Сам хозяин вместе с супругой встречал знатных гостей, одаривал их ласковыми словами, провожал к месту. На правах хозяйки Всеволода встретила Мария, дочь Аристарха. Она откровенно показывала свою симпатию к нему, надоедала приставаниями, но особенно его раздражала её способность точно угадывать состояние человека и бестактно высказывать своё мнение о нём. Вот и сейчас, завидев князя, она двинулась к нему вихляющей походкой и проговорила с насмешливой улыбкой:

   — Наверно, князю в увеселениях не терпится забыть, как он зайцем бежал с поля боя?

Всеволод дёрнулся, но взял себя в руки.

   — Я решил лично засвидетельствовать своё уважение к вашему семейству, — ответил он заученной фразой.

   — Ловлю на слове. Будешь выказывать своё уважение за столом лично мне одной!

   — Боюсь, надоем. Сражения и походы сделали из меня мужлана, не способного к ухаживанию и лести.

Мария изменилась в лице, но сохранила на лице улыбку:

   — Как угодно, князь. Можешь расточать свои любезности другим дамам.

Проходя к столу, Всеволод вдали увидел Евстахию. Она с томным видом выслушивала горячие излияния своего давнего поклонника Аркадия. Когда-то ему удалось увести дочку императора у него из-под носа. И что ему тогда взбрело в голову? Теперь на такие подвиги его уже не тянуло.

Мария уселась за соседним столом таким образом, что они оказались лицом к лицу. Это значит, ему весь вечер придётся терпеть влюблённые взгляды избалованной аристократки.

   — Мария снова съедает тебя глазами, — наклонился к нему Алексей.

   — Я в который раз отказал ей во внимании, — ответил Всеволод. — Чего ей надо?

   — Думаю, она принадлежит к однолюбам. Кто бы их ни окружал, но они продолжают любить только одного человека.

   — Как она может любить меня, когда я её на дух не выношу?

   — Но она не виновата, что родилась такой.

   — Выходит, надо её пожалеть?

   — А ещё лучше влюбиться. Тогда вы составите прекрасную пару и вам будет завидовать вся столица.