Всевидящее око - [14]

Главной целью его визита был Симингтон-Коул. Со слов персонала ему стало известно, что тот еще не уходил с работы, и, следовательно, хирурга нужно было искать в глазном отделении.

После отсутствия на конференции и несмотря на свое поспешное возвращение, а возможно, благодаря ему, он захочет проверить, как себя чувствуют его пациенты.

Окруженный группой довольно респектабельного вида, но уже порядком уставших коллег, Симингтон-Коул рассматривал сетчатку своего пациента. Склонившись к голове жертвы и придерживая инструмент у своего собственного глаза, хирург сосредоточенно наблюдал, показывая, в каком направлении ей следует направить взгляд. Эта процедура продолжалась уже довольно долго. Ни студенты, ни его ассистент ничего для себя интересного видеть не могли и поэтому переминались с ноги на ногу, обмениваясь красноречивыми взглядами, подмигивали, гримасничали, но не осмеливались нарушить тишину. Дэвид присоединился к группе и внес в ее ряды некоторое оживление. Один зритель уже исчерпал возможность своего терпения и на цыпочках направился к выходу, за ним увязалась еще пара студентов. Ситуация начинала выходить из-под контроля.

Ассистент прокашлялся, словно собираясь возвестить о прибытии Уинтринхэма. Взгляд пациента устремился в его направлении. Ему уже порядком надоело таращиться в разные стороны по указке глазного хирурга, и он несмотря ни на что будет разглядывать вновь прибывшего.

Симингтон-Коул вновь взмахнул рукой у него перед носом.

— Смотри на мой палец. На палец, я сказал! — Поскольку никакой реакции не последовало, он со вздохом выпрямился и тут впервые заметил Дэвида.

— Извините, — сказал хирург, стараясь скрыть свое раздражение, и повернулся к ассистенту.

— Это уже последний пациент на сегодняшнее утро. Больше ничего не предвидится, Купер?

— Нет, сэр.

Сиделка, которая поправляла пациенту подушку, теперь усадила его поудобнее и постаралась успокоить. Ассистент подозвал студента. Тот склонился к нему, поправил свой офтальмоскоп, помахал рукой и начал осмотр: ослепленный атропином больной остекленевшим взглядом тупо уставился в указанном направлении.

Симингтон-Коул подошел к раковине, к нему присоединился Дэвид и подал ему полотенце.

— Я принес тебе тот набросок, — заметил он. — Молодой Драммонд отдает его за двенадцать гиней.

— Моя жена хотела получить его еще вчера, — сказал хирург. — Вечером у нее были друзья, и ей хотелось показать его.

— Извини, — огорчился Дэвид. — Я не мог связаться с Драммондом, чтобы подтвердить интерес твоей жены к его работе. Его не было дома. Смог увидеть его только сегодня утром по делу Освальда Берка.

— Ах, это, — холодно заметил Симингтон-Коул. Уинтринхэм подумал, что мало кто таким бесстрастным тоном сможет говорить о жертве, с которой так дружелюбно беседовал незадолго до ее смерти. Он описал ему, как показывал рисунки суперинтенданту Митчелу.

— Ты показывал мой портрет в Скотланд-Ярде? — воскликнул глазной хирург, наконец-то задетый за живое.

— Среди других, конечно.

— Кто тебе мог позволить сделать это?

— А в чем, собственно, дело? В любом случае я рассказал, что встречался в этот день с Берком и кто меня представил. Тем более что в морге ты уже беседовал с кем-нибудь из полицейских.

— Кто сказал тебе, что я был в морге?

— Лонгбридж.

— Черт побери! Какое дело… — Симингтон-Коул неожиданно прервал свои излияния, взял из рук Дэвида рисунок и долго его рассматривал. Тому это показалось несколько странным и еще сильнее оттенило те черты характера глазного хирурга, о которых ему уже было известно: эгоизм и самовлюбленность.

Симингтон-Коул протянул руку за конвертом, в котором был принесен портрет, положил его на прежнее место и, погруженный в свои мысли, долго крутил его в руках.

— Я дам тебе адрес Драммонда, — сказал Уинтринхэм, — тогда ты сможешь послать ему чек.

— Хорошо, — оторвался от своих размышлений хирург. Он записал адрес прямо на конверте и направился к выходу из палаты. Дэвид вышел вместе с ним. Они миновали коридор и оказались в лифте.

— Берк был прекрасным во всех отношениях человеком, — с видимым усилием неожиданно заговорил Симингтон-Коул. — Мне будет страшно не хватать его. Столько лет знакомства. Даже в голову не приходило, что у него мог быть враг, который желал бы ему смерти.

— Кто-то же его убил.

— Он ведь был ограблен, разве не так?

Дэвид удивленно посмотрел на него. Этого не было в газетных отчетах, да и Митчел не проронил ни слова по этому поводу.

— Тебе это точно известно? — спросил он.

— Как мне сказали, у него исчезли бумажник и золотой портсигар. Я хорошо знаю, что он всегда носил с собой приличную сумму денег.

— Кто сказал тебе об этом?

— Лонгбридж. Забавно, он рассказал тебе о моем посещении морга и ни словом не обмолвился о воровстве.

Уинтринхэм промолчал в ответ, но был озадачен дурным настроением собеседника. Его раздражение не могло быть вызвано тем, что он показывал его портрет в Скотланд-Ярде, ведь своим появлением в морге тот сам подтвердил свое знакомство с покойным критиком. Значит, это было связано с самим рисунком. Возможно, Коул понял, что тот отражал те черты его характера, которые он тщательно скрывал от окружающих. Но почему это так его удивило?