Всевидящее око - [130]

Ты бы слышал, читатель, с каким отвращением Аллан произносил оба имени!

– Этот Грейвз писал мне, что несколько раз напоминал Эдгару о долге. Парень уворачивался. Наконец сержант припер его к стенке. И знаете, что этот паршивец заявил Грейвзу? Он сказал: «Мистер Аллан не желает слать денег».

Эту фразу Аллан повторил несколько раз, сопровождая каждое слово взмахом кулака.

– Но это еще не все! Эдгар уверял сержанта Грейвза, что я – «беспробудный пьяница»!

Аллан придвинулся ко мне почти вплотную. Он хищно улыбался.

– Я чувствую, вы умеете разбираться в людях, мистер Лэндор. Скажите, я похож на беспробудного пьяницу?

Я ответил, что ни в коем случае. Но мои слова не успокоили Аллана. Он отошел к окну и возобновил свой гневный монолог:

– Если б не моя покойная жена, я бы не возился так долго с этим щенком. Представляете, она в нем души не чаяла! Из-за нее я терпел и его похождения, и его высокомерие, и все прочие особенности его «поэтической натуры». Даже его чудовищную неблагодарность. Но довольно! Банк закрывается, мистер Лэндор. Теперь он либо научится стоять на собственных ногах, либо пусть гибнет.

И вот тут-то мы с По вновь оказались стоящими плечом к плечу. Нас многое разделяло, но было и то, что сплачивало: мы оба сопротивлялись несгибаемо упрямым и прямолинейно мыслящим отцам, которых невозможно переубедить.

– Я не собираюсь защищать Эдгара, – сказал я. – Возможно, он причинил вам достаточно горя. Но мистер Аллан, он еще слишком молод. Кроме вас, ему не на кого рассчитывать. Насколько мне известно, его родственники нищенствуют.

– О нем заботится армия Соединенных Штатов. С этим вы согласны? Так пусть доведет хоть одно дело до конца. Если он будет выполнять то, что здесь от него требуют… кстати, он наверняка «забыл» вам сказать, что своим поступлением в академию он тоже обязан мне… если он дотянет до выпускных экзаменов, его ждет обеспеченное будущее. А если нет… – Аллан поднял руки ладонями вверх. – Он пополнит длинную вереницу неудачников. И я не уроню ни слезинки.

– Поймите, мистер Аллан. Ваш сын…

Аллан вздрогнул, резко повернувшись ко мне. Его зрачки превратились в две точечки.

– Как вы сказали, мистер Лэндор?

– Ваш сын, – упавшим голосом повторил я.

– Это он вам так отрекомендовался?

Голос Аллана приобрел новую окраску: теперь это был голос человека, бесконечно уставшего и глубоко страдающего от черной неблагодарности.

– Он не является моим сыном, мистер Лэндор. Я хочу, чтобы у вас не было иллюзий на этот счет. Между нами нет никакого родства. Мы с моей покойной женой просто из жалости взяли его к себе в дом, как берут бездомного пса или птицу с подбитым крылом. Я не усыновлял его и даже никогда не намекал, что могу это сделать. Я отец ему не в большей степени, чем любому из здешних кадетов.

Слова Аллана лились на удивление гладко. Должно быть, он готовил эту речь заранее.

– Эдгар всегда доставлял мне одни неприятности, – продолжал Аллан. – Но времена изменились. Он «достиг совершеннолетия, а я вступил в законный брак. Я должен заботиться не о нем, а о своей новой семье. Отныне пусть рассчитывает только на себя. Это я и намерен сказать ему в лицо.

«Все ясно, мистер Аллан, – подумал я. – Вы хорошо отрепетировали свой монолог. И только что вы устроили генеральную репетицию. Браво!»

– Послушайте меня, мистер Аллан. За последние дни на вашего… Эдгара столько всего навалилось. Мне думается, сейчас не самое удачное время, чтобы…

– Бросьте, мистер Лэндор! – отмахнулся он. – По-вашему, я должен застрять в Вест-Пойнте и дожидаться удачного времени? С этим парнем и так слишком долго нянчились. Если он хочет быть мужчиной, пусть учится принимать жизнь такой, какая она есть.

Наверное, читатель, тебе знакомо это ощущение: ты говоришь с человеком, которого видишь впервые, и вдруг его слова становятся эхом других слов. Слов, что много лет назад кто-то говорил ему и так же потрясал перед ним кулаками. И ты понимаешь: это семейное наследство. Самый тяжкий, самый отвратительный вид наследства, исправно передающийся из поколения в поколение. Тебе оно тоже знакомо. Ты знаешь все эти слова, потому что их когда-то говорили и тебе. И пусть сейчас они адресованы другому, ты все равно ненавидишь человека, который их произносит.

Я вдруг понял, что не обязан переубеждать или умиротворять этого торгаша, этого потомка скаредных шотландцев, распинавшегося передо мной о своих принципах «доброго христианина». Довольно! Сейчас я ему скажу все, что он заслуживает.

Аллан был выше меня, но я хотел, чтобы наши глаза находились на одинаковом уровне, и потому привстал на цыпочки.

– Валяйте, мистер Аллан! Ударьте парня наотмашь, а потом умойте руки. Вам понадобится всего пять минут, чтобы смыть двадцать лет его жизни. Может, вы уложитесь и в три минуты, если он будет молчать. И вы как раз поспеете к обратному пароходу. Вы на редкость расчетливый человек!

Его голова слегка склонилась набок.

– Знаете, мистер… как вас там… Лэндор, мне не нравится ваш тон.

– А мне не нравятся ваши глаза.

Дальнейшее развитие событий удивило нас обоих. Я никак не предполагал, что схвачу Аллана и припечатаю к стенке, сминая в складки его дорогой жилет марсельского покроя. Я ощущал под жилетом его твердое, каменное тело. Он дышал мне прямо в лицо.