Всеобщая история - [10]

Во многом такое изменение представлений можно объяснить тем, что для времени эллинизма было характерным динамичное изменение судеб как отдельных людей, так и целых государств. Картина окружающего мира менялась практически на глазах, и это рождало представление о некой силе, которая по своему произволу может подвергать изменению все, что угодно.

Полибий довольно часто (более 120 раз) упоминает о судьбе (τύχη) в сохранившихся частях своего сочинения. Остановимся на этом несколько подробнее.

Обратимся к рассмотрению пассажей, в которых Полибий использует понятие τύχη. Уже в самом начале своего сочинения автор говорит, что судьба свела все дела ойкумены к одной цели и что читателю необходимо познать способ ее действия (τὸν χειρισμὸν τῆς τύχης (I, 4, 1—2)).³¹ Начиная изложение истории Азии и Египта с 221 г. до н.э., Полибий говорит, что предшествующие события уже подробно изложены другими, а в его собственное время судьба не совершила ничего выдающегося в этих районах (II, 37, 6). Послы Антиоха убеждают римлян милостиво обращаться с побежденными, добавляя при этом, что это не так полезно Антиоху, сколько самим римлянам, «поскольку судьба вручила им власть и правление над всей ойкуменой» (XXI, 13, 8). Во время III Македонской войны часть греков не помогала и не препятствовала римлянам в борьбе с Персеем, «словно они вверили судьбе заботу о будущем» (XXX, 6, 6). Наконец, обращаясь к событиям греко-персидских войн, Полибий говорит, что «судьба, как кажется, ввергла эллинов в великий страх во время перехода Ксеркса в Европу».

Во всех случаях τύχη выступает как некая полновластная правительница мира. Люди и целые государства не в силах изменить ее решений и могут лишь вверить себя ее воле.

Очень часто Полибий, для того чтобы охарактеризовать мощь и образ действий судьбы, прибегает к сравнениям, заимствованным из области драматических состязаний. После битвы при Каннах почти все племена Италии перешли на сторону Ганнибала. В этот момент посланный в Галлию претор Л.Постумий был разбит со всем войском, «словно судьба совершала эпилог и подыгрывала уже совершившимся событиям» (III, 118, 6).³² В сходных случаях Полибий часто использует выражения, прямо указывающие на детали устройства театральных зрелищ.³³ Так, в пассаже XI, 5, 8 говорится, что предательство этолянами общегреческих интересов (их союз с Римом) ранее оставалось неизвестным, а теперь стало очевидным, «в то время как судьба, словно нарочно, вывела на экзостру (ἐπὶ τὴν ἐξώστραν) их безумие». В двух случаях Полибий использует сцену (ἐπὶ σκήνην): XXIV, 8а, 1; XXIX, 7, 2; в одном случае проскений (ἐπὶ προσκήνιον): fr. 113. Во всех этих случаях судьба выводит на подмостки безумие (ἄγνοια) людей или их несчастья (τὰσ αὐτῶν συμφοράς). В пассаже XXIV, 8, 12 судьба уже прямо устраивает театральное зрелище (ἡ τύχη δρᾶμα<...>ἐπεισήγαγε).

Большое число интересующих нас мест представляют собой сравнения с атлетическими агонами. Здесь судьба выступает сразу в нескольких ролях: она и распорядитель состязаний, и судья, раздающий призы и награды, и, наконец, она сама становится участником состязаний. Правда, последняя упомянутая роль судьбы встречается только в одном, но очень важном по содержанию месте (XXXIX, 11, 8): выражая свое удовлетворение тем, что напрасное сопротивление греков римлянам не было слишком долгим и кровопролитным, Полибий приписывает эту заслугу судьбе, уподобляя ее ловкому и опытному борцу (παλαιστής), который пошел на крайнее средство для достижения желанной победы.

Случаи, где судьба выступает в роли устроителя и распорядителя состязаний, отличаются от тех, где судьба выступает как правительница мира, тем, что они используются Полибием применительно к локальным событиям (XXIX, 11, 12 — Египет; X, 11, 12 — Испания), тогда как вторые — к событиям всей ойкумены.

Во время борьбы римлян с Гамилькаром Баркой на Эриксе у Панорма судьба, как хороший распорядитель состязаний (ἀγαθός βραβευτής), перевела схватку в более трудное и опасное и вместе с тем в более решительное положение (I, 58, 1; cf. XXVII, 14, 5). Этолийские стратеги убедили народ предоставить судьбе самой увенчать победителя (II, 2, 10). Судьба свела в битве при Селассии Антигона Досона и Клеомена III как двух превосходных и равных соперников (II, 66, 4). Ганнибал, обращаясь к своим воинам, говорит, что судьба свела на бой карфагенян и римлян как галльских пленников, которых Ганнибал перед этим заставил сражаться в качестве гладиаторов (III, 63, 3). Рассказывая о битве при Заме, Полибий говорит, что никогда прежде судьба не выставляла более замечательных призов (ἆθλα) для победителей (XV, 9, 4; 10, 5).

Близки к только что рассмотренной функции судьбы те случаи, где судьба раздает царские венцы. Министр Антиоха III Гермий, чтобы скомпрометировать в глазах царя его брата Ахея, составляет на имя Ахея подложное письмо от Птолемея IV, где тот якобы уговаривает его не отвергать дарованный ему самой судьбой царский венец (V, 42, 8). Сципион Старший, по словам Полибия, неоднократно отклонял царский венец, который ему преподносила судьба (X, 40, 9).