Всемирный следопыт, 1930 № 06 - [10]
Он говорил как во сне, потом отошел в сторону и подтянул ремень. Мак стоял, прислонившись к решотке, и держал в руках лопату.
— Да, но не все пропало еще, — сказал он, и, хотя голос его звучал так же глухо, в нем слышалась все-таки какая-то надежда. — Мы должны еще раз обыскать все, чтобы не жалеть потом.
Они избегали смотреть друг другу в глаза.
— Что же мы можем еще сделать?
Мак благоразумно заявил, что можно предпринять поиски на берегу. Карта оказалась верной. Но может быть побывавшие здесь искатели клада из Маниллы нашли сокровище и перенесли его в другое место. Может быть его совсем не трудно будет найти возле скал, в том месте, где лежат их трупы.
Лем помолчал, потом в знак согласия кивнул головой.
Оки достигли берега по мелкой воде; берег круто поднимался вверх, итти было тяжело. Очень скоро выяснилось, что поиски не смогут увенчаться успехом. Базальтовая почва густо поросла растениями и давно закрыла все следы, которые могли быть оставлены их предшественниками. Никаких могил и никакого сокровища они не нашли.
— Все погибло, — сказал Лем Гедрик с отчаянием.
Он стоял на вершине скалы, с которой виден был расстилавшийся во все стороны океан, всю жизнь манивший его и опять обманувший его надежды. Жестокая судьба, сделавшая Лема изгнанником, опять настигла его. Лицо его исказилось бешенством отчаяния.
— Все погибло! Из-за тебя и твоих дурацких карт. Баран! Лопоухий простофиля!
— Замолчи, — буркнул Мак.
Но Лем продолжал осыпать его бешеными ругательствами.
Эти люди заключили между собой договор на случай удачи и забыли сговориться на случай неудачи. Они выдержали бы, если бы им повезло. Но разочарование привело их в бешенство. Дрожащие, лихорадочно возбужденные, с измученным телом и нервами, они набросились друг на друга как дикие звери.
Лем привычным жестом поднес руку к ножу, торчавшему за поясом, но Мак, опередив его, изо всей силы ударил товарища лопатой и глубоко рассек ему плечо. Лем покачнулся назад, обливаясь, кровью. Дерево помешало ему упасть. В это время нож был уже в его руке, а в следующее мгновение Мак лежал у его ног, не успев вторично занести свое оружие, с широко раскрытыми глазами и разинутым ртом, тщетно хватаясь за рукоятку ножа, плотно засевшего у него между ребрами.
Сначала оба человека на скале молчали и не двигались, как бы пытаясь притти в себя среди ничем не нарушаемой тишины жаркого дня, окруженные сказочной пышностью тропической растительности. Казалось, невозможно умирать в такой момент и в таком месте. И все-таки они умирали. Лем соскользнул с поддерживавшего его дерева, делая слабые попытки защитить при падении голову. Мак лежал пластом на земле, стараясь поглубже вздохнуть. Он заговорил первый:
— Ты убил меня, Лем. Но и я тоже убил тебя. Или нет? — и в голосе его послышалась как будто тревога.
— Я думаю, что убил, — ответил Лем.
Мак опять принялся философствовать.
— Так же, как Уити Эдвардс и его товарищи. Так же, как испанцы. Джентльмены-авантюристы. Перерезали друг друга… И остался один китаец… или негр. Он найдет нас здесь рано или поздно и вернется на свой остров, к своим делам. Вероятно он возьмет с собой наши головы в качестве сувениров. Как ты думаешь, Лем? Он возьмет их с собой?
— Да, — ответил Гедрик, — я думаю, возьмет. А тебе не видно, что он там делает?
— Нет.
— Попытайся.
Настойчивость, слышавшаяся в голосе Гедрика, заставила Мака повернуть голову. Бухта лежала прямо перед ним, а на ней резко выделялся катер, стоящий на якоре.
На палубе Мак увидел Джеко, повара, матроса и кули — человека-обезьну.
Очевидно он покончил с приготовлением завтрака и забавлялся с лежавшими на палубе испанскими пушками, плясал кругом них, делал всевозможные гримасы и жесты. Потом принялся счищать с них грязь и удалил ее из жерл. И тут-то и открылась для него интересная забава. Засовывая руку в жерла пушек, он вынимал оттуда горсти золотых монет и бросал их в воду.
Стаи попугаев и зимородков носились над заливом, играя на солнце пестрым оперением, а вслед за ними мелькали в воздухе темные кружки дублонов, с шумом падавшие в воду.
Джеко вполне наслаждался жизнью. Поиграв извлеченными из пушек монетами и налюбовавшись их блеском, он с удивительной ловкостью подбрасывал их высоко в воздух или сильным размахом руки посылал вдоль лагуны. При этом он громко и радостно смеялся и подпрыгивал на месте, когда бросок ему особенно удавался.
А оба умирающие искатели клада с тупой болью в сердце смотрели, как расточал этот дикарь сокровища Менданы, за которыми они приехали так издалека.
Лем первый нарушил молчание.
— Я думаю, что он возьмет с собой наши головы. Почему нет? Ты знаешь, Мак, что они с ними делают, прежде чем закоптить? Они вынимают из них мозг!..
— Мозг! — слабея, повторил Мак. — О чорт!
Клад хана-пастуха.
Туркменский рассказ М. Зуева-Ордынца.
Ищи воду там, где пески.
(Туркменская пословица.)
Эту повесть о жаждущей земле, об арыке Хазавате — поильце сотен декханских полей, о «Басар-су», т.-е. победителе воды, тоскующем в злых туркменских песках по пересвисту синиц и дроздов московщины, о смелом мюриде Ленина, о басмаче Канлы-Баш, что значит — «кровавая голова», и наконец о «гянче» — сокровище Пяпш-Дяли-хана надо не рассказывать, а петь, как поют под звон двухструнного дутара о делах давно минувших бахши народные певцы Туркмении.
