Всемирный следопыт, 1930 № 05 - [33]
Огонь Эльма исчез с качавшегося под ветром платинового острия. Но Спирин знал; что последний болт, на котором держался громоотвод, не выдержит тяжести человеческого тела. Теперь нужно было уже укрепить этот стержень, во что бы то ни стало укрепить!
Сначала Спирин пытался вбить острие пробойника в щель между кирпичами. Но молоток дрожал в руке, теснимое свирепым ветром тело не давала опоры, глаза слипались и горели. Из устья трубы навстречу дождю тяжело взлетел густеющий горячий дым. Гром на части полосовал тучу. Пробойник выскочил из мокрых пальцев и, сверкая в молниях, ринулся вниз. Тогда Спирин схватился за болт руками. Он рвал и дергал его с каким-то отчаянием. Хрустнул кирпич. Пятьдесят килограммов железного кабеля повисло в победивших руках.
«Укрепить! Но где?» — Шероховатые стенки трубы не давали нужной опоры.
Прокусывая губы в нечеловеческом усилии, Спирин согнул конец громоотвода и рядом с собой вдавил его внутрь трубы. «Надежно ли это? Нет!» Надо сделать еще один крюк и зацепить его за тот болт, на котором стоял он сам. А для этого нужно наклониться. Спирин тесно зажмурил глаза и, полной грудью глотнув ветер, нагнулся, почти вися на левой руке.
Раскаленное дыхание огня и дыма пробивалось в нос, сжигало легкие, мутя мысли, горячей кровью наливая мокрую голову. Человек походил сейчас на снаряд, застрявший в жерле стреляющей пушки. Железо лязгнуло о железо. Надо согнуть крюк. Согнуть! Согнуть! Спирин снова приподнялся, снова жадно глотнул свежесть ветра, дождя и бури. Головокружение шатало его, как вихрь трубу. Секунду он дышал, оскалясь, весь опеленутый дымом, вытягиваясь в струнку навстречу грозовому грохот. Потом опять нырнул в жар и смрад. Железо разрезало натруженные ладони. Спирин давил последним смертным усилием. Стержень медленно гнулся. В разрывающихся легких не хватало воздуха. Мучительная тошнота скребла внутренности. Человек выбился из трубы вместе с фонтаном дыма, черный, как негр, весь обожженный, облитый дождем и рвотой. Он, безумея, рвал на себе последние тряпки белья, обматывая ими кровоточащие ладони. И наконец, перебросив через край закопченные сажей ноги, стиснув пальцами железо, ринулся вниз, в свистящий простор, навстречу земле и молнии…
Подбегающие видели, как под сеткой дождя стремительно скользнуло вниз голое черное тело. На высоте трех метров, судорожно взмахнув руками, оно рухнуло вниз… на протянутые к нему дюжие руки…
Весь в воде и копоти, Спирин открыл глаза. Труба тяжело дымила над ним. Грохотал вдали уходящий гром.
— Эх, паря, паря! — растерянной бестолково топтался вокруг него председатель. — Ты дым-то благодари, милый… дым! Не увидев дыма, разве бы за тобой прибежали?!
— А не за мной, так за громоотводом! — бледно улыбаясь, прошептал бригадный.
Как это было:
В гостях у обезьян. Очерк Ал. Смирнова-Сибирского.
Длинноносы. Рассказ-быль В. Сытина.
Смерть лихого. Рассказ-быль В. Савина.
Крысиный царь. Рассказ-быль К. Алтайского.
В ГОСТЯХ У ОБЕЗЬЯН
Очерк Ал. Смирнова-Сибирского
«— Смотрите, как интересно! Хорошо бы познакомиться с ними поближе. Зоопарк в Штеллинге расширяется, и для нескольких экземпляров место там найдется…
Говоривший это протянул руку и показал в сторону реки. Там, в проходе между скал, виднелась группа странных живых существ. Издали их можно было бы принять за больших собак, но у них были толстые и непомерно длинные конечности, и движения их отличались крайней неуклюжестью. Это были собакоголовые обезьяны-павианы.
Обезьяны шли к реке на водопой. Это они делали каждый полдень, когда африканский зной становился особенно нестерпим. В окрестных скалах у обезьян был свой город. Охотясь за львами и леопардами, звероловы часто наблюдали своеобразную жизнь обезьяньего народа.
Предводительствуемые вожаком, обезьяны подошли к реке и стали утолять жажду. На людей они не обращали никакого внимания: европейцы в этих местах были впервые, а туземцы их мало тревожили. Но если бы обезьянам стал известен разговор, который в это время происходил в лагере, то он им наверное не понравился бы: охотники обсуждали план предстоящей охоты на обезьян.
План был скоро составлен. Когда обезьяны ушли от реки, охотники нарубили колючего терновника и забаррикадировали все подступы к воде, оставив только один. На следующий день обезьяны снова явились на водопой. Встретив на своем пути колючую преграду, павианы сначала были озадачены этим непонятным для них явлением, но, обнаружив свободный проход, не преминули им воспользоваться. Через день обитателей скал ждал новый сюрприз: идя к реке по узкому проходу, они наткнулись на рассыпанную по земле просяную муку „дурру“, а до нее они были большие охотники. Не прошло и десятка минут, как от дурры не осталось и следа.
Людям в лагере только это и надо было. Продолжая угощать доверчивых обезьян дуррой, они в то же время возились над странным сооружением, напоминавшим те верши, какими в Сибири ловят рыбу. Это была ловушка — большой конус, связанный из тонких гибких прутьев. Через несколько дней готовую ловушку поставили в проходе у реки, приподняв один край ее так, чтобы под ловушку могла влезть самая крупная обезьяна.
