Всемирный следопыт, 1930 № 03 - [14]
Когда Льок поднялся на ноги и облитая водой старуха пришла в себя, он голосом старшего приказал колдунье итти с ним к речке, притоку Выга. Шатаясь и кряхтя, она побрела за юношей. Недалеко от устья речки стояла небольшая ладья. Льок прыгнул в нее и велел старухе сесть вместе с ним. Заплескались грубые весла, ладья тронулась против течения. Стойбище послушным стадом пошло за ними по берегу. Старуха сидела сгорбившись, обхватив голову тощими руками. Мысли ее перепутались, сердце щемила тупая тоска.
Через час ладья и следовавшая за ней толпа приблизились к кровавому болоту. Толпа тихо взвыла от страха. Льок грозно приказал женщинам итти к берегу. Ладья двинулась к островку, а на берегу глухо замерла толпа Когда ладья ткулась носом в камни, колдун со старухой вышли на берег острога. Льок велел ей стать на обомшелый горбатый камень. Затем приказал матери девочки окликнуть свою дочь с противоположного берега.
Дрожащий от волнения голос матери с трудом повиновался ей. Толпа замерла в ожидании. Мать повторила тихий зов— ответа не было. Прошло несколько минут. Тусклые глаза колдуньи постепенно начали оживляться, и Льок почувствовал, что еще несколько мгновений, и его власть над толпой окончится.
— Кричи громче, — приказал он матери, — кричи, что духи Льока зовут твою дочь к тебе!
Снова закричала женщина. Ее крик, молящий и жалобный, опять оборвался и словно повис вблизи. Откуда-то отозвалось эхо. По обычаю в этом месте не полагалось кричать — толпа от страха вздрогнула, думая, что женщину передразнивают лесные духи. Старуха в это время уже оправилась; она внимательно следила за выражением лиц, ожидая лишь первого крика недоверия к Льоку.
— Иди! Иди сюда! — теперь уже сам закричал Льок. — Твоя мать ждет тебя!
Его громкий голос побежал вдаль. Вслед за эхом чуть слышно отозвался слабый, но все же отчетливый ответный голос. Льок скорей почувствовал, чем расслышал его. Подражая колдовству старух, он что-то забормотал под нос, вытянув обе руки с шевелящимися пальцами к Лисьему Хвосту. Толпа вновь уставилась на колдунов. Лисий Хвост испугалась торжествующего выражения лица Льока, но, не желая уступать, одним движением руки распустила волосы, и семь священных кос, гремя волшебными амулетами, рассыпались по костлявым плечам. Косы были символом ее всемогущества и всеведения. Начался поединок между колдуньей, правившей стойбищем уже десятки лет, и только что появившимся молодым колдуном.
— Дочь моя! Дочь! — загремел ставший от радости могучим голос матери. Женщина перебралась на остров и бросилась навстречу катящемуся из рощи комочку оленьей шерсти.
Колдунья, словно от невидимого удара, пошатнулась и, не удержавшись на ногах, упала на землю. Этот момент явного бессилия погубил ее. Из толпы раздались крики:
— Обманщица! Кто говорил, что девочка погибла? Разве твоя сила ушла из тебя?
Льок пихнул в ладью что-то шепчущих друг другу мать и ребенка, вскочил сам и оттолкнулся от берега. Оставшаяся одна на островке колдунья стала медленно подниматься с земли. Глаза ее со страхом и мольбой смотрели на толпу.
— Если ты, Лисий Хвост, сказавшая, что живая девочка умерла, — загремел Льок, — переберешься через болото, то, говорят мои духи, пропадет все наше племя!..
Этим заклинанием Льок обрек старуху на гибель. Теперь каждый из обитателей стойбища, встретив колдунью, не побоялся бы тут же на месте ее убить, спасая себя и других от опасности…
Потрясенная толпа медленно удалялась от красного болота, когда сзади донесся дикий захлебывающийся хохот. Это старуха смеялась над собой. Только теперь она поняла, как ее одурачил Льок. Долго попутные ветры доносили до толпы заглушенный расстоянием вой посрамленной колдуньи…
В одну из ближайших ночей ветер принес в стойбище запах гари, и небо над лесом смутно заалело заревом пожара. На следующий день Льок пошел посмотреть, что стало с островком. Он жутко чернел обгорелыми деревьями и казался совсем пустым. «Вероятно, — подумал Льок, — обезумевшая старуха двумя сухими кусками дерева развела огонь и сожгла островок вместе с собой».
В память своей победы над старухой Льок в первую же ночь высек на священной скале очень несовершенное изображение старухи с животом в складках и пышным лисьим хвостом вместо ног, держащей в руке какую-то фигуру. Этим Льок хотел сказать; что колдунья Лисий Хвост лгала, уверяя, что знает, где душа ребенка (рис. 6). Тут же невдалеке он выбил другое изображение: мужская фигура с заячьей головой держит за руку ребенка (рис. 7). Заячья голова указывала на то, что спаситель девочки — Льок. Ведь имя Льок было звукоподражанием плача зайца.
Между тем лесной промысел закончился. Дичи было запасено огромное количество. Мужчины начали переговариваться на нм одним понятном языке о чем-то, что повидимому волновало их. Беспокойство мало-по-малу передалось и всему стойбищу. Льок знал, что в эту весну ему и еще нескольким парням надлежало сделаться охотниками, и нервничал, слушая загадочные для него разговоры. Получить звание охотника — значило отправиться в море, в те таинственные походы, откуда многие не возвращались обратно.
