Всемирный следопыт, 1928 № 02 - [32]

— Да ты не горюй, мил-человек. У нас на деревне этаких черных перьев сколь хошь. Вороньи. Мы те наберем.

Дальше Дятлов не слышал. Он снова впал в забытье…

IV. Два открытия.

В городе, в своем кабинете Дятлов готовился к докладу.

«Необходимо попытаться, — решил он, — определить птицу по тем признакам, что сохранились у меня в памяти».

Он взял чистый листок бумаги и написал:

«Рост — немного меньше журавля. Оперение — сверху черное, снизу белоснежная грудь и живот. Верхние кроющие перья — черные с фиолетовым отливом.

«Ноги — прямые, длинные, как у журавля или цапли… Голос…»

Дятлов задумался.

«Голоса ее я не слыхал. Но тот странный звук, надо полагать, подавала она».

И он дописал:

«…напоминает своеобразный костяной треск».

Он достал из шкафа две толстых книги с выдавленным на корешках названием «Птицы России» и стал медленно перелистывать первый том.

Долго слышался только сухой шелест переворачиваемых страниц. Вдруг Дятлов прочел вслух:

— «…не издает крика, но пользуется совершенно особенным способом для выражения своих чувств, а именно, закидывает голову и шею назад и начинает щелкать половинками клюва, то усиливая, то ослабляя силу звука, то делая его резким, то более глухим»…

А вот и названье птицы, о которой шла речь: аист белый.

Дятлов увидал рисунок всем хорошо известной большой длинноногой, длинноносой белой птицы.

«А как же черные верхние кроющие?..» изумился Дятлов.

Но, не докончив мысли, хлопнул себя ладонью по лбу.

— Да это же был черный аист!

Черный аист! Только два вида аиста и водятся во всей Европе — белый и черный. Белого знает всякий, он стал любимцем человека, для него втаскивают колеса на крыши, чтобы на колесе устроил он свое громадное гнездо.

Черного же не знает почти никто. Редкая птица и такая скрытная, такая осторожная, что случайно разве попадется на глаза человеку в лесу или на болоте, а к жилью людскому никогда близко не подлетит.

Но до сих пор еще никто не встречал его северней Ленинградской губернии. Дятлов действительно сделал открытие!

Спеша и волнуясь, записал он в свой доклад все, что вспомнил о своей встрече с парой черных аистов. Тут ему потребовалось точно указать место интересного наблюдения.

Дятлов раскрыл подробную карту Карелии, живо разыскал на ней деревню Хохрякову и Ковшезеро. Где-то между этими двумя точками было озеро, на берегу которого он стрелял по аисту.

«В тот раз, выйдя из. деревни, я ни разу не пересек речек. Пригорок с камнем, где я просидел ночь, должен быть вот здесь, в треугольнике, — рассуждал Дятлов. — Тут же рядом и озеро».

Напрасно, однако, искал он на карте синее пятнышко: озера в треугольнике на карте не было.

— Вот здорово, — удивился Дятлов, — выходит, что я еще и озеро открыл! Отлично, отлично!

В ученом обществе Дятлов сделал доклад о своем открытии.

— Итак, наблюдения, мои в указанном уезде Карелии, — заканчивал он гордо свой доклад, — только лишний раз подтверждают уже имеющиеся у науки сведения о птицах этого края. Неожиданной явилась только находка здесь черного аиста. Кроме того, мною обнаружено лесное озеро, до сих пор не отмеченное на карте.

Только Дятлов сказал это, как в задних рядах собрания началось какое-то движение. Возбужденный шопот заставил Дятлова насторожиться.

— Должны же мы его опровергнуть! — услыхал Дятлов раздраженный голос. — Прошу слова! — И из задних рядов поднялся один из тех ботаников, что ездили с Дятловым в Карелию.

— Должен заметить, — жестким голосом начал ботаник, получив от председателя слово, — что одно из сведений, сообщенных сейчас докладчиком, резко расходится с истиной. Никакого озера в упомянутом зоологом Дятловым треугольнике между деревней Хохряковой и озером Ковшезером, никакого озера, повторяю, в этом месте нет.

В зале поднялся шум. Председателю пришлось дважды позвонить в колокольчик, чтобы восстановить тишину.

Председатель сам обратился с вопросом к ботанику:

— Какие доказательства можете вы привести, что сведения, изложенные докладчиком Дятловым, неверны?

— Мы двое работали в той же местности, где и докладчик. Мы посетили пригорок с камнем, напоминающим мертвую лошадиную голову, с такой точностью описанный докладчиком, меньше чем месяц после гражданина Дятлова. Мы не раз обходили этот пригорок кругом. В том направлении от пригорка, которое указано докладчиком, находится не озеро, а луг. На этом лугу нами собран небольшой гербарий. Этикетки на растениях удостоверят мои слова.

Председатель повернулся к Дятлову.

— Какие у вас доказательства?

Сдавленный голос Дятлова ответил.

— Никаких…

Произошла глухая заминка. Дело походило на скандал. Председатель объявил перерыв на пять минут.

Дятлов сжал руками голову и отвернулся к стене. Щеки его горели, точно он только что получил пощечину. Кругом него громко разговаривали, несколько раз его окликали — он ничего не слышал. Получить обоснованное обвинение во лжи — для честного имени ученого — это смерть. В словах ботаника невозможно усомниться. Карта за него. Озера не было: был туман, был бред в жару. Озеро — призрак!

А может, и черного аиста тоже не было? Как глупо было доверяться смутным воспоминаниям.

Но память его точно повторила те же картину: пригорок с камнем, туман, громадную птицу в тумане, внезапное появление озера, путь по лесу, пробуждение на золотом берегу Ковшезера, старик-рыбак… Все это он ясно помнил.