Всемирный следопыт, 1927 № 11 - [43]
Прибытие моряков подняло дух питерского пролетариата, готовившегося к решительной схватке с Керенским. Тов. Антонов- Овсеенко в своих воспоминаниях так описывает высадку моряков с транспорта «Амур»:
«Быстро несет меня катер мимо нахохлившегося Зимнего дворца. На набережной какое-то движение. Оказывается, выдвигают орудия на «Авроре» славные ребята-моряки. Условливаюсь, что по сигнальному выстрелу с Петропавловки «Аврора» даст два холостых выстрела из шестидюймовки. Передаю миноносцам, чтобы прошли за Николаевский мост и развернулись по сигналу для обстрела Зимнего. Ну вот, кронштадтцы едут, — изрядно запоздали. Несколько тысяч молодых. стройных парней с винтовками в надежных руках заполняют палубу транспорта. Говорю им краткое приветствие, именем Советской власти указываю им цель: вот Зимний дворец — последнее прибежище керенщины, его надо взять. Сейчас они высадятся у Конногвардейского бульвара, войдут в связь с первым флотским экипажем, и после артиллерийского обстрела атакуют Зимний. Я говорю им, гляжу на эти энергичные, нетерпеливые лица. Нет, этих нечего агитировать. Могучий молодой вал докатился из Кронштадта до Питера. Держись, Керенский! Да здравствует революционный Кронштадт! — невольно взволнованно и радостно заканчиваю я. «Ура-а!»
Решительный момент наступил».
Холодный, серый, бессолнечный день. Затих, притаился Питер. Изредка пробежит трусливой рысцой одинокий прохожий, продребезжит где-то за углом извозчичья пролетка. Катит темные, свинцовые волны Нева. А на ее пенящихся волнах за Николаевским мостом серая громада «Авроры». Выше по реке, ближе к Зимнему дворцу — хищные силуэты миноносцев.
Исстеганный дождями Зимний дворец тоскливо смотрит темными впадинами окон. В этой огромной мышеловке кучка обреченных, перепуганных людей — Временное правительство. Подходят к окнам, глядят на пушки Петропавловской крепости, на орудийные башни «Авроры», глядят в серую полумглу октябрьского дня, в будущее, в неизвестность…
В 6 час. в вечера был послан первый ультиматум Временному правительству о сдаче. Ответа нет. Темнело. С запада, с моря ползли на город сумерки. В 8 часов повторный ультиматум. Тоже без ответа.
И тогда-то началось… На улицах царской столицы загремели, впервые после мятежа декабристов, пушки. Но стреляли уже не в народ, как сто лет тому назад. Нет. Стрелял народ, восставший пролетарий — по царскому дворцу. Цель — Зимний — ярко освещен. Прожектора «Авроры» распилили тьму октябрьской ночи, выдернули из темноты последний оплот Керенского, облегчили прицел для винтовок восставших.
Но вот, в дискантовую трескотню винтовок и в теноровые вскрики трехдюймовок вплелись мощные, басовые ноты… Это заговорила языком своих шестидюймовок «Аврора»…
«У носового орудия крейсера «Аврора», — рассказывает Ал. Холодняк, — стоят наготове артиллеристы. На мостике комиссар, члены судового комитета, сигнальщики напряженно, взволнованно прислушиваются к разгорающейся перестрелке там, где чернеется громада дворца с его почти потухшими, редко освещенными окнами».
Сигнал!
Ослепительно яркая вспышка у дула орудия молнией озарила белую палубу, защитную броню орудия и замерших на своих местах матросов.
Гулко по поверхности воды и по граниту набережных прокатился первый звук орудийного выстрела, неся осадившим дворец бодрящую весть о том, что боевой корабль, революционный крейсер «Аврора», поддержит всеми своими пушками восстание рабочих, моряков и солдат.
Аврорские выстрелы прозвучали не даром. Среди осажденных началась паника. Наступавшие с новой силой пошли на приступ»…
Зимний пал. Сгоревшие заживо очаковцы, расстрелянные азовцы, изорванные в клочья шрапнелями и обваренные паром страдальцы со «Скорого» — были отомщены.
Залп «Авроры» был последним гвоздем в гроб ненавистного, проклятого прошлого. «Аврора» отмстила за погибших сотоварищей и одновременно ревом своих орудий приветствовала рождение уже не отдельных кораблей-революционеров, а красного революционного флота!
История кораблей-революционеров будет неполной, если не рассказать о последнем их подвиге, об историческом ледяном походе из Гельсингфорса в Кронштадт.
По Брестскому мирному договору, мы должны были очистить Гельсингфорский порт, где зимовал почти весь наш Балтийский флот. Перед моряками встала задача: либо отдать родные суда на разгром немецким империалистам, либо пробиться через сплошной лед к Кронштадту. Моряки решились на последнее, хотя к этому времени на судах был большой некомплект команд, находившихся на революционных фронтах.
14-го апреля 1918 года флот начал свой небывалый в истории поход. Предоставим слово участнику похода И. Шпилевскому:
«По выходе на Большой рейд, уже очистившийся от льда, мы увидали вдали, у Терре-Хесте, наш караван, идущий кильватерной колонной. При проходе через торосы (горы нагромождающегося друг на друга льда), суда, не приспособленные к такой работе, тотчас оборвали почти все буксиры на корме, клепки, шпильки и т. д.
Летом, в свободных водах, миноносцы носятся, рассекая волны подобно чайкам, а теперь они были жалки и беспомощны. Пробивая лед своими острыми носами, миноносцы гнули их, борта получали вмятины. Но никто этим не смущался. Думали:
