Всемирный, глобальный, надвигающийся - [40]

Коньяк для Маркизы

– Одна ты у меня осталась, – сказал Вениамин, поглаживая спинку Маркизы.

Его питомица больше не сидела в клетке, а свободно бегала по всей квартире. Теперь ей всё можно. Примерно так же дохтур бегал вчера по пустому городу.

– Ты думаешь, они навсегда ушли? – спросил он. Маркиза повела носом, и Вениамин понял, что это означает «да». Ну и ладно.

Жалкие людишки! Без них легче. Меньше толкотни на улицах, бабушек с тележками, проезжающими по ногам в салоне трамвая. Нет больше мальчишек, бьющих стёкла лаборатории, нет политиков и эстрадных певцов. Никого нет. Даже по ТВ, что не включишь – либо картинка пустая, либо всякая ерунда в записи, вроде мыльных сериалов. Либо помехи. И это замечательно.

Восемь лет дохтур потратил на создание препарата, лечащего тяжёлые формы социофобии. Уникальный препарат позволял больному абстрагироваться от «плохого» окружения. Люди, которые когда-то принесли пациенту боль, просто переставали существовать в его сознании, а оставались лишь те, кто по-настоящему важен для больного.

Препарат был уже почти готов, но никто не знал, чем всё обернётся. Один знакомый экстрасенс как-то сказал Вене, что тот рискует:

– А вдруг, первична не материя, а сознание? Если все люди вокруг перестанут жить в сознании больного, может, они перестанут существовать и в реальном варианте его мироздания?

Тогда Веня рассмеялся. И лишь спустя пару месяцев, выпив в лаборатории рюмочку коньяку, дохтур подумал, насколько было бы хорошо, если бы всё это назойливое человечество вокруг действительно перестало бы существовать!

Немного поменяв формулу, Веня в тот же вечер скормил ударную дозу препарата Маркизе…

– Один я у тебя остался. И ладно, зачем тебе ещё кто-то, – сказал дохтур и хлопнул ещё пятьдесят грамм. Потом засмеялся, и плеснул пару ложек в поилку. Морская свинка понюхала коньяк и сделала пару глотков.

«А может, это я… зря? Взаимодействие со спиртом может модифицировать формулу, увеличится взаимодействие с рецепторами, и тогда…»

А в следующий момент Вениамин перестал существовать.

Жёлтый сверхстратегический

После того, как Ростислав Степанович уволился из школы и вышел на пенсию, у него появилась мечта – купить загородный участок.

Он долго копил, откладывал с пенсии, и, наконец, весной 201* года приобрел шесть соток в коллективном саду в десяти километрах от Андреевска. Огородик был заросший, сарай почти развалился, и участок обошелся совсем дешево, даже осталось тысяч пятнадцать на черный день.

Через пару недель после покупки, в начале мая, случилось несчастье – в гараже сгорела старенькая «девятка» Ростислава Степановича, на которой он не ездил уже несколько лет. В райсуде завели дело, стали искать поджигателей. Соседи на словах сочувствовали бывшему педагогу, ведь ездить в сад ему стало не на чем, но помочь не могли и не хотели. Только Георгий Алексеевич, давний друг, живущий сверху, посоветовал:

– Надо тебе, Слава, купить какой-нибудь мотороллер с кузовом, или мотоцикл с коляской, хотя бы. Почитай газеты с объявлениями, такие машины стоят дёшево. Или зайди в Интернет.

– Нету у меня всех этих новомодных штучек, – нахмурился Ростислав Степанович, хотя на дворе стоял 201* год и подобные «новомодные штучки» были в каждой квартире. – Пожалуй, точно, куплю газету «Всё-Всем», может, и найду что-нибудь дешевое.

* * *

Старик, одетый в рубаху изо льна, сидел на вершине скалы. Ветер раздувал его седые волосы, глаза слезились, он смотрел на ночное небо, на три луны. Старик знал каждую видимую звезду, номер каждой обитаемой планеты.

Перед ним была пустыня. Вспышка внизу отвлекла старика от созерцания, и он спустился со скального уступа.

– Скоро Запланированное осуществится, мой друг, я видел. Космос не будет испытывать более дурного влияния планеты номер тринадцать. Она исчезнет. Я нашел подходящего исполнителя.

– Я рад сему! – громогласно ответил сверкающий лик над пустыней. – Да будет так.

* * *

– Извините, это не вы продаете «транспортное средство» за шесть тысяч рублей?

– Да, – ответил бархатистый баритон. – Будете брать?

– Ну, для начала скажите, что это такое, почему так дешево? Оно хоть рабочее, это ваше средство?

Голос на том конце линии хохотнул.

– Да еще какое рабочее! На ходу, все работает, техосмотр пройден, недавно перекрасил в желтый цвет, теперь сверкает, как новенький!

– Ну вы хоть объясните, что это такое? Вы понимаете, мне нужно в сад ездить, тут неподалеку, и мне хотелось бы любую добротную машину – мопед, мотоцикл с коляской.

– А вы приходите, увидите! Для сада – самое то. Вы в каком районе живете? Я в частном секторе живу, в Заречном районе, улица Красноармейская, дом 5.

Ростислав Степанович оживился.

– О, да это близко, можно зайти сегодня вечером?

– Да пожалуйста. Я не представился, меня зовут Олег Тарасович Вобла. Приходите, может, сразу и купите.

* * *

Частный сектор встретил Ростислава Степановича лаем дворовых собак и чириканьем воробьев. Здесь все было по-старому: аккуратные, отделанные вагонкой деревянные дома, сточные канавы с помоями, беспородные матерые коты на заборах, бабушки с козами на веревочке… В коллективном саду, где были шесть соток Ростислава Степановича, такого уже не встретишь – там стояли сиротливые кирпичные домики с единственным окошком, или наоборот, роскошные особняки бизнесменов, с подземным гаражом и бетонным забором.