Всемирный, глобальный, надвигающийся - [20]

– Иероним Дермидонтыч, здравствуйте… – медленно проговорил директор, развалившийся в кресле и подпиливающий себе ногти пилкой. – Признайтесь, это вы вчера находились с лазером в районе центрального проспекта?

– Нет, никак нет, – пропищал Иероним. – Я там… рядом просто был!

– Ну, голубчик, перестаньте волноваться. Ничего страшного, если это правда, в таком случае вы, не побоюсь этого слова, – герой…

– Майор Филиппов, – представился один из КГБ-шников и пожал Дермидонтычу руку. – Это вы сбили вчера летающую тарелку?

«Лучше сознаться сейчас, иначе они будут пытать», – решил Иероним и, еле сдерживая слезы, выкрикнул:

– Да, это я выстрелил в трамвайный столб! Это все из-за меня!!

– Майор Петров, – поздоровался второй в фуражке. – Насколько нам было известно, столб повредили не вы, а само энело. Но даже если это и так, дело это не меняет. Инопланетяне собирались захватить трамвай, а вы воспрепятствовали этому. Мы ждем вас в пятницу в Горсовете на церемонии по вручении государственных наград.

– Также хочу вам сообщить, – пропел Гермоген Гермогеныч, – что вы очень хорошо показали себя при работе с техникой, а потому переводитесь в другое подразделение. Теперь вы старший научный сотрудник. Порфирий Соломоныч?

Доктор наук подошел к ошалевшему ученому и поздоровался:

– Иероним, теперь ты будешь работать в моем отделе, в отделе экспериментальной метафизики. Отдел секретный, говорить об этом никому постороннему нельзя.

– Распишитесь, голубчик, вот здесь и вот здесь, – директор подвинул две бумажки. Иероним поставил две закорючки, не читая. – Ну и славненько. А теперь, Порфирий Соломоныч, введите своего подчиненного в курс дела.

Соломоныч подхватил ученого за локоть и повел по коридору.

– Захвати верхнюю одежду, нам придется выйти из НИИ… Дело очень серьезное, государственной важности!

Они зашли в лабораторию, Дермидонтыч снял с вешалки свой кожаный тулуп с шапкой и собрался уходить. Феофан Фролыч оторвался от микроскопа и спросил:

– Куда вы, Иероним Дермидонтыч?

– Не отвечай ему, все равно теперь ты тут не работаешь, – шепнул ему Соломоныч.

– По… погулять, – соврал ученый и доктор повел его дальше.

Они вышли во двор. Два майора тоже покинули здание и стояли теперь около старого сарая, наполовину занесенного снегом. Иероним прошел по узкой тропинке, попутно соображая, зачем его туда ведут. «Не иначе, как все это – тщательно разыгранная игра, – думалось ему. – Точно, театр, надо мной посмеялись, а теперь ведут на расстрел. Но сопротивляться бессмысленно. Это моя судьба, и я должен встретить свою гибель с достоинством».

Майор Петров достал ключ и отпер большой амбарный замок. За дверью вела лестница, ведущая куда-то вниз, в подземелье.

– Не бойся, Дермидонтыч, иди вперед.

«Сейчас я зайду внутрь, а меня запрут и оставят умирать!» – понял Иероним и рискнул сказать:

– А давайте вы пойдете вперед, а я за вами.

– Как хочешь, – отозвался Соломоныч и, обойдя ученого, направился вниз.

«Раз он сам туда зашел, возможно, игра продолжается», – понял ученый и последовал за доктором.

Лестница заканчивалась решетчатой дверью. Порфирий Соломоныч нажал большую кнопку около двери, и она загорелась. Дверь сарая сзади захлопнулась, послышался скрежет запираемого замка.

– Пока мы ждем лифта, посвящу тебя в курс дела. В общем, практически все, чем вы тут, сверху, занимаетесь – всего лишь прикрытие настоящим исследованиям, которые идут внизу. Но обо всем по-порядку…

Дермидонтыч, никогда до этого не видавший лифтов (в Сибири редко встретишь здание выше двух этажей), несколько боялся предстоящей поездки. Возможно, это было что-то вроде боязни закрытых пространств, сопряженной со страхом неизвестности. «Нет, возможно, меня не убьют сразу, – думал Иероним. – Может, я нужен им для каких-то страшных экспериментов?»

– Возможно, тебе это покажется неожиданным, но еще сорок лет назад было установлено, что старые, традиционные законы физики на территории Сибири не действуют. Да, не удивляйся. И таблица периодических элементов Менделеева, и атомнарная теория строения вещества в ряде случаев просто не способны объяснить происходящих явлений. Ты же знаком с корпускулярно-волновым дуализмом?

– Конечно, – отозвался Дермидонтыч. – Свет может вести себя и как волна, и как частица…

Лифт приехал, и Соломоныч открыл дверь, показывая рукой, что надо войти.

– Вот! Именно это же проявляется в условиях сибирской действительности, только в гораздо больших масштабах.

Ученые вошли. Иероним заметил, что у лифта всего две кнопки. Дверь закрылась, доктор наук нажал кнопку «вниз», и кабина медленно поехала.

– Что… что вы имеете в виду?

– Я имею в виду, что большинство окружающей нас материи может проявлять себя, в зависимости от условий, по разному. Взять, к примеру водку. С одной стороны, это всем известное соединение – цэ-два-аш-пять-о-аш, разбавленное аш-два-о и с незначительной примесью других соединений. Но это только с одной стороны! При определенных условиях водка способна проявлять себя как особая, химически неделимая гипер-субстанция! Так же и многие другие окружающие нас жидкости и твердые тела. Воздух, скажешь, – смесь газов? Полная брехня! Это тоже элементарная гипер-субстанция. То же самое и со снегом, древесиной и чугуном. Пока что открыто пятьдесят шесть элементарных гипер-субстанций. Но весьма очевидно, что это неполный список, ты понимаешь?