Всемирная прачечная - [6]

Наблюдая за этим со стороны, 29-летний нью-йоркский бутлегер по имени Мейер Лански не мог поверить, что там, где ничего не смогли сделать агенты ФБР, добились успеха бухгалтеры, вооруженные карандашами.

Глуповатого брата Капоне Ральфа по прозвищу Бутылка постигла та же участь. С точки зрения Лански, это было вполне достаточным предупреждением. Помощники Капоне Фрэнк Нитти и Джейк Гузик также были обвинены в неуплате налогов. Четыре десятилетия спустя такие же обвинения будут предъявлены самому Лански, но тогда, в 1931 году, в том самом году, когда азартные игры были вновь легализованы в штате Невада, Лански был потрясен тем, что Капоне, этому герою «контрабандистов рома», все же пришел конец.

Во времена «сухого закона» бутлегеры говорили себе, что, поскольку торговля спиртным была незаконной, деньги, которые они на ней делали, не подлежали налогообложению. Это ошибочное мнение разделялось и игроками, незаконно делавшими ставки на скачках. «Закон о подоходном налоге — полная чушь, — настаивал Капоне, — правительство не может собирать законные налоги с незаконных денег».

Лански, потрясенный тем, как легко был разрушен мир Капоне, исполнился решимости не попасть в ту же западню. На первый взгляд, он находился в безвыходной ситуации. Если заплатить налоги, это будет означать, что ты признаешь свою вину. Не заплатишь — тебя арестуют, как Капоне. В конечном счете, однако, он понял, что есть и третья возможность. Служба внутренних доходов могла предъявить обвинение в уклонении от уплаты налогов только в том случае, если бы деньги нашлись. Если же она не может их найти, рассуждал он, то деньги, по умолчанию, не подлежат налогообложению. Используя это как предпосылку, он обратился в то единственное место, где тайна уже была бизнесом, — в Швейцарию.

Цюрихские «гномы» гарантировали секретность операций со счетами задолго до того, как потребовалось спрятать «деньги холокоста», гораздо раньше, чем банковская тайна при содействии Джеймса Бонда окуталась киношной романтикой. Некоторые банки предлагали анонимные банковские услуги еще во времена французской революции. К концу XIX столетия все они стали предлагать открытие номерных счетов. Но найти свою нишу швейцарцам помогли Нью-Джерси, Делавэр и Великобритания.

В середине 1880-х годов, перед лицом бюджетного кризиса, губернатор Нью-Джерси принял закон, который разрешал предприятиям, расположенным вдоль реки Гудзон в Нью-Йорке, регистрировать корпорации в его штате. За небольшое вознаграждение нью-йоркское предприятие могло притвориться предприятием из Нью-Джерси, что позволяло ему экономить на налогах, поскольку в Нью-Йорке они были гораздо выше. Опираясь на успех Нью-Джерси, Делавэр пошел еще дальше. К концу 1890-х годов этот штат предлагал регистрировать предприятия всем, кто хотел избежать уплаты налогов. Сегодня Делавэр является крупнейшим офшорным центром Америки.

Налоговые преимущества регистрации компании за рубежом были развиты британским прецедентным правом. Было принято постановление о том, что компания считается резидентом для целей налогообложения в той юрисдикции, в которой она контролируется. Если руководство находилось в Великобритании, а фабрика в Германии, то компания считалась британской. По этому же принципу компания, ведущая дела в Великобритании, не подлежала британскому налогообложению при условии, что предприятие полностью «контролировалось из-за пределов» Великобритании. Для определения этого термина судьи задавали несколько вопросов: где постоянно проживают директора? Где находится печать компании? Где хранятся протоколы заседаний? Где хранятся бухгалтерские и финансовые книги? И где принимаются решения о переводе денег?

Если ответами на эти вопросы было «за пределами Великобритании», компания считалась нерезидентом Великобритании для целей налогообложения. Значение этого постановления заключается в том, что оно было применимо ко всей Британской империи и это дало возможность Бермудам и Багамам торговать компаниями, зарегистрированными в их юрисдикции, но контролируемыми из других мест и, следовательно, не подлежащими налогообложению на Бермудах или Багамах.

Швейцарцы вступили в игру, когда поняли, что могут использовать подставные компании для создания второго барьера секретности. Юристы создавали подставные компании для клиентов, чьи имена никогда не появлялись в регистрационных документах. Номерной счет открывался юристом на имя подставной компании, а те несколько банкиров, которым было известно об этом счете, никогда не смогли бы узнать, кто же был его подлинным владельцем. Об этом знал только его адвокат, которого нельзя было заставить раскрыть имя своего клиента из-за незыблемости тайны их взаимоотношений. Швейцарцы также разрешили одной подставной корпорации владеть акциями другой.

В 1934 году швейцарцы добавили в это блюдо еще один ингредиент, объявив уголовным преступлением разглашение сотрудниками банка любых подробностей, касающихся любого счета, и создали систему, которая по тем временам была незыблемой.

Поскольку на этом можно было делать деньги, Лихтенштейн решил вступить в конкуренцию со Швейцарией и изобрел трасты, которые были еще более секретны, чем все, что имелось для продажи у швейцарцев. Обошел Швейцарию и Люксембург. В то время как швейцарские банковские правила требовали сообщать настоящее имя клиента двум высшим руководителям банка, люксембуржцы ограничились одним. Не желая отставать, австрийцы нанесли ответный удар, объявив, что никто в банке вообще ничего не должен знать.