Всемирная история. Том 5. Становление государств Азии - [42]

Что же до «семи потерь», то они суть таковы: во время совокупления ощущается боль в детородных органах, и это называется «внутреннее закупоривание»; во время совокупления выделяется пот, и это называется «излияние вовне»; не соблюдается меры в половых сношениях, и следствием этого является «истощение семени»; есть сильное желание совокупиться с женщиной, но нет мужской силы, это называется «половое бессилие»; когда мужчина во время совокупления тяжело дышит и душа его пребывает в смятении, это называется «душевное беспокойство»; когда женщина не хочет мужчину, а ее заставляют насильно вступать в связь, это называется «принуждением»; когда совокупление совершают слишком торопливо, не стремясь достичь удовольствия, это называется «напрасной тратой сил». Вот что зовется «семью потерями».

У того, кто искусен в «восьми приобретениях» и умеет избежать «семь потерь», прояснится слух и зрение, тело станет легким и гибким, дух укрепится. Такой человек надолго продлит свои годы и будет жить в неизбывной радости.

КОНФУЦИАНСКИЕ ПАМЯТНИКИ «ЛУНЬЮЙ»

Книга «Луныой», или «Суждения и беседы», тесно связана с именем Конфуция. Приводя те или иные слова философа, чаще всего используют эту книгу, хотя он никогда ее не писал — она составлена уже его учениками. В самих «Суждениях...» упоминается случай, когда один из последователей Конфуция, пораженный мудростью слов учителя, «записал их на поясе». А через много лет после смерти Конфуция его ученики и ученики учеников, собрав воедино свои записи и воспоминания, создали книгу «Лу-ньюй», предварительно взвесив и обсудив каждый ее иероглиф. Тем не менее в ней нет строгого логического плана, и читатель следует от одного высказывания к другому как бы в некоем «потоке сознания», подчиненном совершенно особой «текучей» архитектонике. Названия глав не несут специальной смысловой нагрузки — это первые иероглифы текста. Однако есть нечто, объединяющее аморфное на первый взгляд повествование, — образ самого мыслителя, все глубже и ярче раскрывающийся с каждым высказыванием, образ живой, предстающий перед читателем в самых разных жизненных ситуациях и во взаимоотношениях с самыми разными людьми.

Конфуций родился в небольшом, но высококультурном царстве Лу, куда его отец, потомок древних иньцев, переселился уже на склоне лет. Известно также, что Конфуций был вторым — и долгожданным — сыном, появившимся в декабре 555 г. до н. э. у престарелого отца и очень молодой матери, которая овдовела уже на третий год после рождения сына. Трудное сиротское детство способствовало становлению его сильного характера. В зрелые годы Конфуцию пришлось немало странствовать по разным царствам, ибо нигде не мог он воплотить свой идеал и найти применение своим талантам — служить государю ему довелось очень недолго. Мысли Конфуция больше всего занимали проблемы Ритуала, т. е. регулирования общественных взаимоотношений, и проблемы истории, в которой он видел путеводную нить для обретения правильного пути правления. Слава о его мудрости распространилась по всему Китаю. У Конфуция насчитывалось около трех тысяч последователей, однако лишь семьдесят два из них «постигли учение» и только двенадцать находились при его особе постоянно — цифры, совпадающие с теми, что сообщают нам «Деяния апостолов» об учениках Христа. У Конфуция был всего один сын, умерший молодым, однако род его по мужской линии продолжается до сих пор и считается самым древним родом, члены которого способны проследить свое генеалогическое древо до VI в. до н. э. включительно. Среди его потомков были знаменитые поэты и ученые, но не встречалось никого, чей ум хотя бы отдаленно напоминал могучий ум Конфуция.

О духовной эволюции мыслителя никто не скажет лучше, чем он сам, и эти слова, произнесенные им незадолго до смерти, мы тоже найдем в «Суждениях и беседах»: «В пятнадцать лет я обратил помыслы к учению, в тридцать лет я установился, в сорок — не знал сомнений, в пятьдесят — познал волнение Неба, в шестьдесят — мой слух стал проницательным, а в семьдесят я уже следовал желаниям сердца, не преступая положенного». Конфуций скончался семидесяти трех лет от роду, оставив после себя отредактированные им «Книгу Песен» («Шицзин»), «Книгу исторических преданий» («Шуцзин»), «Книгу установлений» («Лицзи») и составленную им летопись «Весны и осени» («Чжуньцю»), Ему же приписывается знаменитый философский комментарий «Десять крыльев» к «Книге Перемен». Все эти произведения вместе с «Суждениями и беседами» впоследствии вошли в знаменитое «Тринадцатикни-жие», конфуцианский канон и стали обязательным чтением каждого образованного человека. И хотя сам Конфуций утверждал, что он лишь «передает, но не творит», значение его учения для всей последующей истории Китая трудно переоценить.

Восхищенные творениями древнего мудреца, китайские императоры постоянно жаловали ему все более и более пышные звания. В конце концов этот не слишком преуспевающий на службе человек стал именоваться «ваном» — в его время так титуловали только Сына Неба, Владыку всей Поднебесной. К имени Конфуция (Кун-фу-цзы) было добавлено и почетное определение «Фу» — отец, отличавшее его от прочих философов древности, которые назывались просто по фамилии с совокуплением окончания «цзы». Имя «Конфуций», или, на латинский манер, Конфуциус, ставшее известным Европе, было произведено миссионерами-переводчиками уже от этого уважительного варианта. Сами «Суждения и беседы» Конфуция переводились на европейские языки бесчисленное количество раз, однако не всегда встречали должное понимание. Гегель, вообще скептически относившийся к восточной философии, считал, например, что для славы Конфуция «было бы лучше, если бы они не были переведены». На русском языке «Суждения и беседы» в полном виде появились только однажды — в 1910 г. в переводе П. С. Попова, довольно несовершенном. Здесь мы предлагаем несколько Коротких фрагментов этой, в целом достаточно трудной для восприятия книги, переведенных академиком Н. И. Конрадом.