Всемирная история. Том 15. Эпоха просвещения - [72]

Отсюда возросшее обращение к уже известным кормовым растениям: клеверу, турнепсу и к новому методу ротации культур. Парадокс возник из-за того, что весьма большое увеличение поголовья скота, к которому стремились и которого добились, давало возросшее количество удобрений, тем самым увеличивало урожайность зерновых, пшеницы и ячменя, включенных в севооборот.

Так сформировалось то, что Джонс называет «достойным кругом» (в противоположность кругу порочному), в соответствии с которым низкая цена зерновых толкала фермеров на перенос их усилий на животноводство, которое закрепляло успех кормовых культур и которое одновременно влекло за собой быстрое увеличение поголовья скота, особенно овец, и быстрый подъем урожайности зерновых.

Производство зерна в Англии будет нарастать почти само собой так, что превзойдет национальные потребности. Отсюда снижение спроса на зерновые и возраставший вплоть до 1760 года экспорт.

Вместе с тем Фернан Бродель отмечает и другой результат, который дало высокое сельское хозяйство. Кормовые культуры требовали легких и песчаных почв, которые сделались самыми богатыми землями Англии. Стали возделы-вать~даже почвы, известные как неплодородные, всегда оставлявшиеся для овец.

Напротив, тяжелые и глинистые почвы, плохо приспосабливаемые под кормовые культуры, до того времени бывшие лучшими для зерновых, оказывались обречены низкими ценами, которые определялись высокой урожайностью зерна с конкурировавших с ними почв.

Районы, на которых неблагоприятно сказалось торжество их соседей, стали делать ставку на животноводство, в частности на разведение тягловых животных или, если им повезло находились по соседству с Лондоном, на производство молочных животных.

Восстановление равновесия происходило и в направлении ремесленных промыслов. Именно поэтому, начиная с 1650 года, вырастает оживленная деревенская промышленность в старых, но все еще эффективных рамках системы надомного труда.

В конце XVII и начале XVIII века кружевной промысел развился в восточном Девоне и еще больше в графствах Бедфорд, Бекингем и Нортгемптон.

Гвоздильное производство нашло себе почву в Бирмингемской деревне, изготовление бумаги — в горах Мендип-хиллз, где в 1712 году работало больше двухсот фабрик, зачастую устроенных в прежних зерновых мельницах. Чу-

лочно-вязальное производство развивалось в графствах Лестер, Дерби и Ноттингем.

Итак, как утверждает Фернан Бродель, в Англии кризис XVII века соответствовал обретению зрелости деревнями, довольно медленному и неравномерному, но вдвойне благоприятному для будущей промышленной революции: оно благоприятствовало утверждению высокопродуктивного сельского хозяйства, которое будет способно, отказавшись от экспорта, выдержать после пятидесятых годов XVIII века мощный демографический напор. Оно умножило в бедных районах мелких предпринимателей и пролетариат, более или менее привычный к ремесленным задачам, «податливую и обученную» рабочую силу, готовую откликнуться на призыв крупной городской промышлености, когда та появится в конце XVIII века.

Революция английского сельского хозяйства мыслима лишь в рамках достаточно крупного хозяйства. Тогда большое имение составляло приблизительно 80 гектаров.

Для возникновения такого типа хозяйства потребовалось, чтобы разрушился стойкий сеньориальный порядок, чтобы трансформировались архаичные отношения держателя и сеньора.

Когда английская промышленная революция двинулась в свой путь, это было уже давно законченным делом. Крупный собственник сделался рантье, который видел в своей :к'мле орудие социального престижа, но также и орудие производства, которое он с выгодой доверил эффективно хозяйствующим арендаторам.

Процветающее имение, сданное в аренду за хорошую цену, вдобавок было для его собственника гарантией легкого получения кредита в случае надобности для других капиталовложений. Часто бывало, что земельные собственники оказывались также предпринимателями в промышленности и в горном деле.

Что же касается арендатора, то он мог безбоязненно инвестировать и вести свое хозяйство в соответствии с правилами рынка и капиталистического хозяйствования.

Происходило возвышение фермера, настоящего предпринимателя. «Хоть они и держатся за ручки плуга, однако в том, что касается их фермы и их жилья, они равны городской буржуазии», — говорили в то время.

В 1745 году один француз описывал фермера как крестьянина, который «пользуется обилием всех жизненных удобств». Его слуга «пьет свой чай, прежде чем отправиться к плугу». И вот «зимой все деревенские жители облачаются в редингот», а его жена и дочь столь кокетливо разукрашены, что их можно было бы принять «и за одну из наших романных пастушек».

Земельная аристократия (две или три семьи на каждые из десяти тысяч приходов Англии) владела в целом третью земель округа, разделенной на крупные хозяйства, которые держат арендаторы.

_ Мелкие независимые собственники (йомены) владеют другой третью. Крестьяне располагают небольшими клочками земли и имеют право на общинные земли. Это составляет последнюю треть обрабатываемых площадей.

Мелкий собственник, можно сказать, был обречен либо на то, чтобы увеличивать свои владения и выжить, либо на то, чтобы их утратить и сделаться наемным работником.