Всемирная история. Том 15. Эпоха просвещения - [31]

Он ввел форму присяги на верность государю «и всему государству» и все время внушал своим чиновникам необходимость «хранения прав гражданских», соблюдения законов и заботы об интересах государства.

Петр жестоко наказывал за взятки, казнокрадство и служебные злоупотребления вплоть до смертной казни таких высоких чиновников, как сибирский губернатор князь Гагарин и обер-фискал Нестеров.

Много неудач и разочарований испытал Петр, велики были жертвы, которые он требовал от своего народа, но велики были и достижения.

Он открыл России морские пути для сношения с другими народами и ввел Россию в среду европейских народов. Созданием первоклассной армии он сделал Россию великой державой. Он создал далекий от совершенства, но все же более пригодный аппарат государственного управления, чем была до того устарелая сложная и запутанная система московских приказов.

Созданием крупной промышленности и особенно успешным развитием горного дела, Петр сделал Россию экономически самодовлеющей и независимой от иных стран.

Наконец, он заложил основы светской русской культуры, которая дала богатые плоды в девятнадцатом столетии.

Но тот же Пушкарев отмечает и немало негативного в деятельности и личности Петра.

К примеру, проводимая Петром европеизация имела насильственный, спешный, малопродуманный, — и потому поверхностный характер, она прикрывала немецкими кАф-танами и париками старые московские слабости и пороки.

С другой стороны резкая и внезапная европеизация общественной верхушки оторвала эту последнюю от народной массы, разрушила то религиозно-моральное и общест-венно-бытовое единство народа, которое существовало в Московской Руси, сделало дворянство и чиновничество иностранцами в собственной стране.

Будучи поклонником законности, справедливости и правового порядка, Петр, однако, не проявлял достаточно выдержки и дисциплины, мало уважал личное достоинство окружающих, а иногда, отдаваясь припадкам раздражения и гнева, проявлял дикую и совершенно излишнюю жестокость, как в дни массовых казней московских стрельцов.

Отношение Петра к церкви и религии было двойственным. Вот как оценивает личную религиозность Петра Антон Карташев: «Хотя... в Петре немедленно обнаружился интерес к наукам реалистическим, иллюстрированным иностранным книгам, взятым из царской библиотеки, и страстное увлечение военными потешными играми, но в области его личной религиозности навсегда остался стиль традиционного церковного благочестия... В письме 1698 года к патриарху Адриану... Петр оправдывает свое вдохновение к морскому делу религиозным идеалом:

«Мы в Нидерландах, городе Амстердаме, благодатию Бо-жиею и Вашими молитвами при добром состоянии живы. И, последуя Божию слову, бывшему праотцу Адаму трудимся. Что чиним не от нужды, но доброго ради приобретения морского пути, дабы, искусясь совершенно, могли, возвратись, против врагов имени Иисуса Христа победителями и хри-стиян тамо будующих свободителями благодатию Его быть, все до последнего издыхания желать не престану».

Когда в 1721 году после торжественного молебна по случаю Ништадтского мира, венчавшого успехом его большую северную программу, Петру подносили титул императора он сказал: «Зело желаю, чтобы весь наш народ прямо узнал, что господь Бог прошедшей войной и заключением сего мира сделал. Надлежит Бога всею крепостью благодарить. Однакож, надеясь на мир, не надлежит забывать

0 воинском деле».

Бесспорно, Петру близок был утилитарный взгляд на роль религии в деле государственном, но последний не исключал в Петре глубокого и живого понимания религии.

Один из его заграничных учеников, молодой инженер п затем знаменитый историк В.Н.Татищев, заразившись за

1 раницей бурным рационализмом, развязно болтал, издеваясь над Библией и разными церковными непорядками. Петр вызвал его для личного выговора. При этом фигурировала и знаменитая дубинка.

Петр прикрикнул: «Как же ты осмеливаешься ослаблять такую струну, которая составляет гармонию всего тона? /1а ты же не с должным еще уважением касался до неких мест Святого Писания — чем уже ты, бездельник, преуспел соблазнить многих бывших с тобой в компании. Я тебя научу как должно почитать оное и не разрывать цепи все в устройстве содержащей».

И, ударив дубинкой, прибавил: «Не соблазняй верующих честных душ; не заводи вольнодумства, пагубного благоустройству. Не на тот конец старался я тебя выучить, чтобы ты был врагом общества и Церкви».

Здесь мотивировка религии звучит утилитарно — это характерно для теоретического мировоззрения Петра.

Но его религиозная психика была живая и полная. Не терпя невежественного культового суеверия, Петр сам привычно любил богослужебное благолепие.

С увлечением часто сам читал апостола и интересовался деталями церковного чинопоследования. Он был достаточно умен и талантлив, чтобы модный и свойственный ему рационализм и утилитаризм могли исказить в нем полную православную религиозность».

Мнение С.Пушкарева несколько отличается от суждений А.Карташева. Автор «Очерков русской истории» отмечает, что, будучи лично религиозным человеком, Петр, однако, позволял себе в глупом и неприличном шутовстве «все-шутейшего и всепьянейшего собора» подвергать публичному осмеянию церковные обряды и священные предметы.